Ключарева Антонина Владимировна "Пастырское окормление военнослужащих в годы Первой мировой войны со стороны приходского духовенства Тульской епархии"
кандидат исторических наук, Музей-усадьба Л.Н. Толстого
В середине второго десятилетия XX века священнослужители оказались участниками исторических событий общероссийского и даже мирового масштаба, а именно Первой мировой войны. Вполне закономерно, что в события Первой мировой войны оказалось вовлеченным все российское общество, значительная часть которого осознавала себя православным, поэтому включение в ход исторических событий Церкви, являвшейся на тот момент государственным институтом, было неизбежным и закономерным.
Долгое время деятельность представителей РПЦ во время Первой мировой войны оценивалась исключительно как контрреволюционная и реакционная.
Несмотря на изменение данной тенденции в современной исторической науке по-прежнему остаются неразработанные темы. На наш взгляд, серьезного изучения требует вопрос об участии приходского духовенства в событиях войны, материалы центральных российских, а также местных региональных архивов позволяют реконструировать историческую действительность не только в районах военных действий, но и на удаленных от них территориях, которые, несмотря на это, жили в условиях военного времени. Провинциальные приходские священники, составлявшие большинство российского духовенства, стали необходимы православным военнослужащим, а кроме того, их родственникам и близким.
В 1997 г. вышел сборник научных статей «Христолюбивое воинство. Православные традиции русской армии», в котором авторы уделили внимание вопросу о деятельности духовенства в военное время, однако, по словам М.Ю Горожаниной, «для сборника характерен эклектический характер изложения материала». Следует согласиться с этим исследователем, который еще в 2006 г. среди наиболее приоритетных для исследования вопросов выделил такие как «православное войсковое духовенство и его роль в военной истории России» [i].
Деятельность военного духовенства во время войны, когда в его ряды влились представители приходского духовенства, заслуживает особой благодарности. По воспоминаниям современников неприятель и русское высшее военное начальство высоко оценивали работу духовенства. В немецких газетах сообщалось о важной роли военного русского духовенства, которую оно играло в поднятии духа армии.
Направления деятельности приходского духовенства на войне были многочисленны и разнообразны. Главные из них были определены уже в первые дни войны.
По Высочайшему манифесту от 20 июля 1914 г. о войне с Германией во всех церквах проводились «вседневные молитвы о победе над врагом», все православные учреждения призывались к пожертвованиям, оказанию помощи раненым, духовенство призывалось «в своих поучениях расположить свою паству к содействию успеху войны», ко всем православным людям обращались с просьбой «оставить взаимное несогласие, ссоры, сплотиться»[ii]. Таким образом, священнослужители должны были организовать работу на местах – сбор пожертвований, устройство госпиталей для раненых, забота о семьях погибших и раненых воинов, в том числе создание приютов для их детей. Оставшиеся на приходах пастыри обязаны были оказывать постоянную духовно-нравственную поддержку семьям лиц, призванных в ряды войск. Они же стояли во главе приходской благотворительности на пользу и нужды раненых и больных воинов и их семей.
Епархиальное духовенство выделяло из своей среды многих священнослужителей, добровольно отправившихся в действующую армию для исполнения пастырских обязанностей в войсковых частях и госпиталях. Создавались даже так называемые «духовные отряды» из числа таких священников. Всего в 1914-1917 гг. в армию и флот войсковыми священниками были зачислены более 5 тысяч человек.
Таким образом, необходимо более глубокое исследование основных направлений взаимодействия приходского духовенства и военнослужащих в период Первой мировой войны, сравнение основных направлений пастырского служения духовенства в условиях мирной повседневности, с деятельностью в чрезвычайных условиях.
Круг обязанностей священнослужителей в военное время был очень широк. Указом Тульской духовной консистории от 7 марта 1915 г священнослужителям города Тулы было предписано проводить проповеди в казармах среди солдат. Для проведения религиозно-патриотических бесед с солдатами были назначены следующие священнослужители: в Потемкинских казармах – священники Николо-Зарецкой церкви Сергей Архангельский и Алексей Нащокин; в казармах, располагавшихся в конце Миллионной улицы священники Петропавловской церкви Александр Ивановский и Спасо-Преображенской церкви Сергей Лавров; в Суворовских казармах священник Успенской церкви в Павшинской слободе Алексей Мерцалов и священник - член Государственной Думы Михаил Знаменский; в Пятницких казармах священник Владимир Сахаров из Казанской церкви; в Воронежских казармах за Духовной семинарией проповедовали священнослужители Николо-Завальской церкви Иван Шарапов и Иван Смирнов; в Воронежских казармах на Тургеневской улице преподаватель Тульской Духовной семинарии иеромонах Даниил и священник, преподаватель Тульского Духовного училища, Алексей Стефановский; в Скобелевских казармах священники Свято-Духовской церкви Сергей Леонардов и Василий Покровский[iii].
В военное время многие священнослужители исполняли свои пастырские обязанности в благотворительных заведениях – приютах для сирот, госпиталях для раненых и т.д. Об этом свидетельствуют многочисленные ходатайства от разных лиц – частных и официальных, с просьбой поощрить пастырей наградами. Например, в 1916 г. княгиня А.Н. Волконская обратилась с ходатайством «о содействии к награждению по военным обстоятельствам настоятеля церкви в с. Тросна Крапивенского уезда Александра Успенского исполнявшего пастырские обязанности при передвижном лазарете Евгениевской общины имени князей Волконских»[iv]. Старший врач госпиталя, располагавшегося в Туле, Н.В. Архангельский также обращался с просьбой к епархиальному архиерею отметить заслуги кафедрального протоиерея Кутепова, который исполнял взятые на себя обязанности ревностно и с великим усердием»[v].
В июне 1916 г. в Тульскую Духовную консисторию поступило прошение священника с. Алексеевского на Ситовой Мече Чернского уезда Николая Автономова с просьбой о командировке для исправления пастырских обязанностей в госпиталь второго передового отряда Всероссийского земского Союза Юго-Западного фронта. Через полгода, в феврале 1917 г. поступила телеграмма Тульскому епископу Парфению от начальника санитарного отряда штаба XI армии С.С. Руднева о том, что «Священник Автономов с июля 1916 г. работает на фронте, обслуживая духовные нужды всех многочисленных учреждений Всероссийского Земского Союза, помогая больным и раненым воинам. Высококультурная деятельность отца Николая, ведущего паству более чем в 3000 человек, главным образом больных и раненых воинов, направляющего всех нас к свету и добру, побуждает меня ходатайствовать об оставлении О. Автономова в нашей среде. Священник… является незаменимым пастырем и крайне необходимым в настоящее время работником»[vi]. (Ф.3. Оп. 10. Д.5205. Л.1, 8.) В то же время следует отметить, что для тыловых епархий отправка священников на фронт приводила к появлению большого количества проблем. Местные приходы оставались без священников, найти им замену часто не представлялось возможным. Именно поэтому местные архиереи часто с неохотой соглашались на командирование своего духовенства в ряды действующей армии.
Несмотря на трудности на местах, военное время требовало принятия жестких и быстрых решений. Уже осенью 1914 г. на страницах Прибавлений к Церковным Ведомостям протопресвитером военного и морского духовенства был определен круг обязанностей священника на войне: «совершение богослужений в воскресные и праздничные дни…Местом богослужения может служить церковь, палатка, жилой дом, открытое поле и т.д…Кроме вообще богослужения священник должен совершать торжественные молебны перед началом боя и панихиды пор убитым – после боя. Во время боя место священника на передовом перевязочном пункте»[vii]. Далее отмечалось, что священник должен при любом удобном случае оказывать свое пастырское влияние на поддержание в воинских чинах доблестного духа, «полковые священники по возможности также должны заботиться, чтобы и их части не оставались без книг»[viii].
В марте 1916 г. по епархиям был разослан указ Святейшего синода о назначении священников в распоряжение Протопресвитера Военного и морского духовенства[ix]. Кандидатов для отправления в действующую армию отбирал епархиальный архиерей из священнослужителей, соответствовавших следующим требованиям: «получивших полное семинарское образование, безупречных по службе, ревностных, возрастом не старше 45 лет и, по возможности, добровольно изъявляющих согласие поступить в армию»[x]. Совершая богослужения, проповедуя, беседуя с воинами, священники должны были вдохновлять и воодушевлять солдат к выполнению возложенного на них долга защиты Родины. За священниками, направленными в действующую армию сохранялось получаемое ими на приходах казенное жалованье, проценты от капиталов и другие доходы.
Из священнослужителей Тульской епархии были отобраны следующие кандидаты для отправки в армию: села Михайловского Богородицкого уезда священник Павел Драчев, церкви села Ламовки того же уезда священник Михаил Владимирский, священник села Монастырщины Епифанского уезда Сергей Принц, Введенской г.Венева церкви Стефан Милов, церкви села Никитского Богородицкого уезда Дмитрий Рождественский, церкви села Скородного Новосильского уезда Сергей Петропавловский, Спасопреображенской церкви села Дедилово Богородицкого уезда Алексей Колосов и церкви села Бурелом Ефремовского уезда Владимир Милорский[xi].
Священники же Скорбященской церкви г. Тулы Петр Дагаев, Донской Тульской церкви Сергей Сахаров, Соборной г. Алексина церкви Иоанн Лунев, села Скоморошек Одоевского уезда Павел Струков и села Мясного Тульского уезда Николай Спасский отказались от отправки на фронт по семейным обстоятельствам или по нездоровью. Их отказ был принят, на место отказавшихся были отобраны другие кандидаты, выразившие добровольное желание ехать на фронт. Наверно, это было справедливо, учитывать желание пастырей, поскольку даже среди добровольно оказавшихся на войне служителей было много людей, не представлявших реальной военной ситуации.
Добровольно желали отправиться на фронт многие священнослужители Тульской епархии. Так, еще 15 марта 1915г. в Тульскую Духовную консисторию поступило прошение священника села Дмитриевского Иакова Алферьева о разрешении ему временно принять на себя обязанности священника при походной церкви вновь формируемого врачебно-питательного отряда. Консистория составила на кандидата справку, согласно которой «священник 49 лет, судим не был, поведения отличного»[xii].
Ярким примером выражения патриотического чувства является также прошение священника Николая Михайлова от 2 мая 1916 г.: «сознавая всю высокую нравственную важность настоящей отечественной войны, страстно желал бы поступить на службу в действующую армию и тем самым принести и свои старания на Алтарь дорогому Отечеству, хотя бы малую лепту своего труда». К сожалению, данное ходатайство не было принято. Приход, в котором о. Николай служил, состоял из 5 деревень с населением в 4138 мужских и 4192 женских душ, к нему было приписано 8 школ. Таким образом, консистория сделала вывод: «потребности такого количества душ один священник не в состоянии удовлетворять»[xiii].
Протопресвитер Георгий Шавельский после многократных поездок на фронт пришел к интересным заключениям, которые он отразил в своих воспоминаниях: «Совершение богослужения на фронте редко когда удовлетворяло, а иногда возмущало меня. Не было единства в образе совершения богослужений. Каждый священник служит по-своему. Тоже и в проповедях и в обращении с начальством, с сослуживцами, с нижними чинами, когда некоторые усваивают несоответствующий тон и манеры, не отвечающие достоинству пастыря… При всех недочетах, какие приносили с собою прибывавшие на войну епархиальные священники, они представляли ценный материал, о котором лишь можно жалеть, что опытная умелая рука не постаралась как требовалось обработать его. Они были патриотичны – патриотизм был историческою традиционною чертою русского духовенства, - самоотверженны, выносливы и легко поддавались доброму влиянию…Многие из них заслужили благодарную память в армии, многие из них украсились ранениями и увечьями, некоторые вместе с воинами сложили свои головы на поле брани, многие вместе с ними разделили тяготы плена»[xiv].
Слова военного протопресвитера имеют фактическое подтверждение. Многие представители духовенства совершили настоящие подвиги, достойные уважения и памяти потомков. 16 октября 1914 г. геройски погиб вместе со своим кораблем священнослужитель линейного заградителя «Прут» иеромонах Бугульминского Александро-Невского монастыря Самарской епархии Антоний Смирнов. Когда затопленное судно погружалось в воду, о. Антоний стоял на палубе и благословлял своим крестом свою паству, а также осенял крестом и вражеский корабль, ему предлагалось сесть в шлюпку, но он отказался[xv].
Из сообщения о ходе военных действий от Штаба Верховного Главнокомандующего от 28 января 1916 г. известно, что юго-восточнее Залещиков свой пастырский долг выполнял священник Александр Язловецкий, лично с крестом в руках подбиравший убитых и раненых у проволочных заграждений противника, в скором времени о. Александр погиб и сам. Святейший Синод особо отметил примерный подвиг священника явившего собой высокий образец христианской пастырской любви и самоотверженности[xvi].
Деятельность духовных лиц в годы Первой мировой войны поощрялась со сторон органа высшего церковного управления – Святейшего Синода. Определением Синода от 11-12 декабря 1915 г. епархиальным начальствам предписывалось «представлять к награждению священнослужителей, которые оказали особые заслуги на пользу отечества в настоящую войну и проявили особую любовь и заботливость о воинах и семействах их»[xvii].
Пастыри в своих проповедях и беседах с прихожанами и воинами, отправлявшимися на поле брани объясняли о позоре плена и о долге каждого русского человека в настоящую тяжелую годину защищать свою Родину до последней капли крови и рассказывали о тех исключительно тяжелых условиях, в которых находились наши военнопленные в Германии и Австрии, среди чужого враждебного народа, изнуренные непосильными работами и подвергаемые всякого рода истязаниям и унижениям[xviii].
Особым направлением в деятельности духовенства являлась забота о военнопленных. Изменение характера войны с 1916 г. и неудачи русских войск на фронте сделали заботу о военнопленных очень актуальной. 23-27 сентября 1917 г. вышло Определение Святейшего Синода о командировании священнослужителей в Германию и Австрию. Центральный Комитет по делам о военнопленных Российского общества Красного Креста просил прислать священников для удовлетворения религиозных нужд наших военнопленных, находившихся во вражеских странах. «Ввиду того, что наши военнопленные остаются без удовлетворения своих религиозных нужд, так как значительная часть бывших в плену русских священников возвратилась по болезни в Россию, а оставшиеся, изможденные от долгого пребывания в плену, неспособны оказывать всю религиозно-нравственную поддержку». Большинство лагерей с русскими военнопленными остались без священников, без богослужений и без таинств, а воины без пастырского руководства. В то же время сообщалось, что среди русских военнопленных велась пропаганда сектантами, в результате чего религиозное и патриотическое чувство неуклонно снижалось. В связи со сложной обстановкой Святейший Синод требовал отобрать в епархиях достойных иеромонахов и священников - бессемейных, изъявивших свое желание отправиться в Германию и Австрию для религиозно-пастырского попечения военнопленных, находящихся в этих странах[xix].
Горечь и сожаление вызывают записи о. Георгия Шавельского, где он описал, насколько изменилось положение священников на фронте после событий 1917 года: «когда наступила революция, на фронте началось издевательство над офицерами и священниками. Спасаясь, многие священники остриглись, обрились, переоделись в солдатское платье и в таком виде отправились пробираться к родным очагам. Многие архиереи …не любезно встретили их. Немногие, принадлежавшие к моей многочисленной духовной рати пастыри продолжили священнодействовать в Советской России. От некоторых от них я получал трогательные письма, чрезвычайно утешавшие меня своей сердечностью и благодарными воспоминаниями о нашем совместном служении… Гораздо больше таких, которые рассеялись по всему свету, трудились в беженских приходах. Огромное же большинство - одни мирно, одни в страданиях отошли в иной мир»[xx].
[i] Горожанина М. Ю. Деятельность православной церкви в годы Первой мировой войны. // Доклады Академии военных наук. Военная история. 2006. №5 (23). С. 255-264., С. 257.
[ii] Церковные Ведомости. 1914. №30. С.348.
[iii] ГАТО. Ф.3. Оп.8. Д.2619.
[iv] ГАТО. Ф.3. Оп.8. Д.?
[v] Там же.
[vi] ГАТО. Ф.3. Оп. 10. Д.5205. Л.1, 8.
[vii]Обращение протопресвитера военного и морского духовенства к подведомственному ему духовенству // Прибавления к Церковным Ведомостям. 1914. №42. С. 1881.
[viii]Там же. С. 1882.
[ix] ГАТО. Ф.3. оп.8. Д. 2694.
[x] Там же.
[xi] Там же.
[xii] ГАТО. Ф.3. оп. 10. Д.5031.
[xiii] ГАТО. Ф. 3. оп.10. Д. 5202.
[xiv] ГА РФ. Ф. 1486. Шавельский Г.И. 1949 г. Оп.1. Д.9.
[xv] ГАТО. Ф.3. Оп.8. Д.2375. Л.4.
[xvi] ГАТО. Ф.3. Оп.8. Д. 2761. Л. 5
[xvii] Церковные Ведомости. 1915. №51.
[xviii] ГАТО. Ф.3. Оп.8. Д. 2761. Л. 8
[xix] ГАТО. Ф.3. Оп. 10. Д. 5618.
[xx] ГА РФ. Ф. 1486. Шавельский Г.И. 1949 г. Оп.1. Д.9.
Вконтакте
FacebookЧто бы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти на сайт