• Главная 
• Совет молодых ученых ИРИ РАН 
• О школе-конференции
  • Оргкомитет
  • Программы
  • Отчеты
• Информационное письмо
• Заявки 
• Доклады 
• Архив
  • 2012
  • 2013
  • 2015

Семененко Анна Вадимовна "Ченстоховский юбилей 1882 года: империя vs религия?"

аспирант Европейского университета в Санкт-Петербурге  

 

В польской национальной культуре и национальном сознании описываемого периода Ясногорский монастырь и хранящаяся в нем чудотворная икона Божией матери является символом единства страны и нации.

В XIX веке монастырь являлся зоной интенсивных польско-российских контактов (в том числе потому, что находился на территории, после разделов конца XVIII века вошедшей в состав Российской империи). В честь спасения императора Александра II во время покушения в мае 1867 г. православные жители Царства Польского построили в г. Ченстохов православный храм во имя святых Кирилла и Мефодия.

В 1882 году Ченстоховский Ясногорский монастырь привлек к себе пристальное внимание властей – вплоть до высших имперских чиновников. В июле этого года исполнялось пятьсот лет со времени перенесения иконы Божией Матери на Ясную гору и основания монастыря. Разумеется, такую годовщину нельзя было оставить без внимания и уже в феврале 1882 года в польских газетах, издающихся в Варшаве, появились первые заметки о предстоящем юбилее.[1] Епископ Куявско-Калишской епархии к которой принадлежал монастырь, составил прошение в Рим, дабы Папа даровал отпущение грехов всем паломникам, прибывающим в монастырь с 9 августа по 14 сентября[2].

Подобный энтузиазм не мог не насторожить имперскую администрацию, которая была далеко не уверена в абсолютной лояльности польских католиков. В переписке министра внутренних дел с варшавским генерал-губернатором звучит озабоченность тем, что годовщина основания Ченстоховской обители впервые праздновалась «под русским владычеством» - то есть не существовало традиции, на которую можно было опереться: регламент юбилея пришлось создавать с нуля.

В самой империи совсем недавно взошел на престол император Александр III, коронация которого состоится 15 мая 1883 года в Москве. Таким образом, отношение властей к празднованию юбилея должно было продемонстрировать их отношение к польской католической церкви в целом.

То, что во главе епархии в то время находился епископ Винцент (Викентий) Теофил Попель, также не способствовало снисходительному отношению властей к грядущему торжеству. Дело в том, что епископ Попель уже не в первый раз оказывался под пристальным вниманием имперских властей: после восстания 1863 года он три года провел в ссылке в Новгороде. Епископ был известен и своими ультрамонтантскими взглядами[3]. Это движение, выступавшее за распространение влияния папы и на светские вопросы, в 1870 - 1880-е годы набирало популярность в губерниях Привисленского края и вызывало очень сильное беспокойство правительства, стремившегося, как уже говорилось ранее, полностью устранить влияние Ватикана на польских католиков.

Имперские власти ставили епископу в вину его популярность среди паствы[4], из-за которой он уже имел в 1877 году конфликт с варшавским генерал-губернатором. Во время пастырской поездки епископа по приходам Новорадомского уезда ему были устроены торжественные встречи, с триумфальными арками, духовым оркестром и даже верховым эскортом. После этого генерал-губернатор обязал епископа заранее сообщать о маршруте своих поездок, чтобы полиция могла принять все необходимые меры для недопущения подобной «овации» в будущем[5].

Однако Попель смог договориться с генерал-губернатором и не допустить запрета на празднование юбилея. Основными условиями, поставленными Варшавой, были: ограничение празднования монастырскими стенами (в том числе запрет проповедей и обращений к паломникам с монастырских балконов, выдающихся за его ограду) и отсутствие «наружных особенностей», то есть праздничных украшений[6]. Единственным мероприятием вне стен монастыря должно было стать обращение епископа к богомольцам на монастырском погосте – поскольку все они явно не могли войти в костел.

По указанию министра внутренних дел, польским газетам, издающимся на территории Привисленского края, до особого разрешения было запрещено публиковать какую-либо информацию, связанную с юбилеем[7]. Отметим, что такая «завеса молчания» резко контрастировала, например, с празднованием двухсотлетия битвы под Веной в 1883 г., подготовка к которому активно обсуждалась на страницах периодической печати (в частности, краковской газеты «Время»[8]). Впрочем, и во время самих юбилейных торжеств газетам было запрещено сообщать о них[9]. Таким образом, правительство невольно поощряло самые причудливые слухи, которые распространяли в том числе нищие и коробейники. Например, говорили, что в Ясногорский монастырь приедет папский нунций с новыми коронами для чудотворной иконы. Ждали также нового императора, который якобы должен был встретиться с нунцием и короноваться в Ченстохове присланной из Рима короной. Местная власть пыталась бороться с этими слухами, однако при отсутствии официальных источников информации эта борьба была безуспешной.

Еще одной проблемой, крайне волновавшей правительство, было исключение из празднования «общепольского, исторического контекста». В этом контексте необходимо отметить риторику, которая использовалась в переписке между генерал-губернатором и министром внутренних дел. Так, в частности, о юбилее говорится как о «праздновании 500-летия перенесения в Ченстохов древней византийской иконы Богородицы»[10]. Таким образом, монастырь как бы исключался из контекста празднования, которое сосредотачивалось исключительно на чудотворной иконе (написанной, по преданию, апостолом Лукой и привезенной из Иерусалима в Константинополь императрицей Еленой – матерью императора Константина). Сравним вышеприведенную цитату с первыми строками письма епископа Попеля министру внутренних дел от 8/20 марта 1882 года: «В текущем году 28 июля / 9 августа кончится пятисотлетний период, когда чудотворная икона Пресвятой Богородицы была привезена в Ченстохов и помещена в костеле, состоящем в заведовании Паулинского ордена»[11]. Как мы видим, в данном случае икона имеет вполне конкретное место расположения и хранителей.

На этом примере мы видим, что имперская власть пыталась «деконтекстуализировать» празднование, оставив исключительное его религиозную составляющую. Поэтому о польской истории в проповедях можно было упоминать только в связи с историей Российской империи. В частности, при рассказе об осаде Ясногорского монастыря шведами в 1655 г. обязательно было рассказать и о памятнике герою этой обороны – приору Августину Кордецкому, воздвигнутом в Ченстохове «по велению в Бозе почившего Государя императора Александра II и на средства, пожалованные от щедрот Его величества»[12]. Более того, Куявско-Калишского епископа обязали лично проверить заранее написанные тексты проповедей – он отвечал за то, что в них не содержится ничего «противного установлениям правительства». Более того, он должен был предоставить список священников, которые будут эти проповеди читать (чтение проповедей было разрешено только в воскресенья и дни церковных праздников). Таким образом, всю ответственность за «церковную сторону» юбилея нес епископ Попель, который, как уже говорилось выше, и без того не пользовался особенной любовью властей.

Подавление «польскости» диктовалось не только соображениями политического, но, отчасти, и религиозного характера. Дело в том, что после согласования с министром внутренних дел всех условий проведения юбилея, варшавский генерал-губернатор решил перестраховаться и направил копию списка условий на рассмотрение Святейшего Синода  для того, чтобы выяснить, не противоречит ли какое-нибудь из них канонам православной церкви. Ситуация с точки зрения канонического права парадоксальная – веками сложившиеся традиции западного и восточного христианства, разумеется, во многом противоречили друг другу, но проведение церковного праздника в католическом монастыре на территории, населенной в абсолютном большинстве католиками, казалось бы православную церковь ни в чем не ущемляло. Однако в 1867 г. в г. Ченстохов была построена православная церковь во имя Свв. Кирилла и Мефодия. Таким образом, с точки зрения генерал-губернатора, поинтересоваться мнением Синода относительно порядка проведения юбилея было необходимо.

Последствия такого шага, учитывая предыдущий опыт взаимодействия католической и православной церквей на землях Привисленского края, были вполне предсказуемы. Обер-прокурор Синода, К.П. Победоносцев направил запрос архиепископу Холмско-Варшавскому Леонтию и владыка охотно поделился с Петербургом своими соображениями относительно того, какую удобную возможность для «польской пропаганды» предоставляет юбилей. Архиепископ настолько красочно описал пагубное влияние грядущих торжеств на бывших униатов, что Победоносцев, хотя и согласившийся с преосвященным Леонтием в том, что никаких канонических препятствий к проведению юбилея нет, все-таки рекомендовал генерал-губернатору вовсе не выдавать в период юбилея паспорта жителям Августовского уезда Ломжинской, а также всем жителям Люблинской и Седлецкой губерний.

Парадоксально, но православные священники в бывших униатских губерниях сетовали на чрезмерно широкое распространение информации о ченстоховском юбилее и писали своим церковным начальникам с просьбой усовестить «бездействующую» светскую власть. В частности священник Островского прихода Седлецкой губернии А. Бедзио горько жаловался преосвященному викарию Холмско-Варшавской епархии, что местные жители целыми группами направляются в Ченстохову, при полном бездействии местных властей. Более того, повсеместно (даже евреями) продавались «юбилейные медали» (на самом деле – маленькие двусторонние медальоны, которые можно было прикрепить к четкам или иконе)[13]. Кроме того, Бедзио не нравилось, что разнообразные, порой совершенно неправдоподобные слухи о юбилее, почти совершенно не пресекались.

Однако важно помнить о том, что вопрос с выдачей паспортов на паломничество в Ченстохову для жителей губерний с бывшим униатским населением не был до конца прояснен даже во время празднования юбилея. Дело в том, что наряду с православными приходами, в этих губерниях сохранялось и некоторое количество костелов, чьи прихожане могли пожелать посетить монастырь. Епископ Попель просил генерал-губернатора разрешить компаниям паломников, без излишней торжественности (то есть без пышных проводов и музыки) приходить в Ченстохов, поскольку отказ в возможности исполнить религиозный долг мог бы, по его мнению, привести к волнениям в этих губерниях. Такое разрешение было дано, однако уездные начальники должны были очень внимательно следить, чтобы в эти компании не проникали бывшие униаты.

Интересно, что, несмотря на постоянные подозрения в том, что некоторые униаты все же смогли тайком пробраться в Ясногорский монастырь, ни одного обнаружить не удалось (по крайней мере, информации об этом в отчетах не содержится).

 

В целом, правительство проводило очень жесткий курс на «деполонизацию» праздника, низведение его до уровня обычного местного торжества. С этой целью даже булла Папы Льва XIII, дарующая отпущение грехов всем, кто прибудет в Ченстохов в период праздника, была прислана в епархию только 12 августа, тем самым сократив празднование примерно на неделю. Это, по замыслу министра внутренних дел, должно было предотвратить «чрезмерное» скопление паломников, поскольку известия о начале «юбилейного периода» должны были распространиться как раз к его завершению. Разумеется, иностранному католическому духовенству, как и католическому духовенству из губерний, со значительным процентом бывшего униатского населения было запрещено принимать участие в юбилейных торжествах, а коллективные паспорта группам иностранных паломников были временно отменены (каждый иностранный паломник был обязан предъявить заверенный русским консульством или миссией национальный вид на жительство).

Хотя никаких высокопоставленных гостей (кроме куявско-калишского епископа и петроковского губернатора) не ожидалось, меры безопасности были приняты без преувеличения беспрецедентные: из Варшавы была вызвана сотня казаков, а также два агента – и это не считая обычного в августе усиления земской стражи. Впрочем, подобные чрезвычайные меры не пригодились – казаков вывели из казарм лишь однажды (28 августа), для помощи железнодорожной полиции, не справлявшейся с потоком желающих приобрести билеты на городском вокзале.

И все же, пусть и в максимально скромной обстановке, юбилей состоялся и его обстановка не вызвала у властей никаких нареканий. Это благотворно сказалось на карьере епископа Попеля: в 1883 году Викентий Попель стал архиепископом Варшавским. Этот пост он занимал вплоть до своей кончины в 1912 году[14].

 

Подводя итог всему вышесказанному, необходимо отметить, что попытка правительства создать «местный, религиозно-католический» контекст празднования особого успеха не имела, несмотря на все принятые для этого меры. Не в последнюю очередь этому способствовал созданный вокруг празднования информационный вакуум, давший возможность для распространения самых фантастических слухов. Эти слухи показывают, что, несмотря на политику изоляции польской католической церкви от Ватикана, полностью ликвидировать его влияние не удалось (в частности, это заметно на примере слуха о прибытии в Ченстохов папского нунция).

 

 

 

---

Что бы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти на сайт