• Главная 
• Совет молодых ученых ИРИ РАН 
• О школе-конференции
  • Оргкомитет
  • Программы
  • Отчеты
• Информационное письмо
• Заявки 
• Доклады 
• Архив
  • 2012
  • 2013
  • 2015

Коурдакова Анастасия Михайловна Внешняя политика России глазами испанских дипломатов (1856-1868)

младший научный сотрудник ГМИИ им. А.С. Пушкина, аспирант МГУ  

Установление нового внешнеполитического курса России после окончания  Крымской войны, дипломатические интриги и попытки пересмотра Парижского соглашения, политические, экономические и культурные отношения Российской Империи с ключевыми игроками международной политики не раз становились объектом исследования отечественных и зарубежных  ученых. Вполне логично, что за пристальным вниманием к взаимоотношениям России с Францией, Германией, Италией, Великобританией, США и т.д. из поля зрения исследователей выпали страны, занимавшие второстепенное положение в европейской дипломатии. Среди них оказалась и Испания, с которой Россия разорвала отношения еще в 1833 году и восстановила лишь спустя 23 года, поводом к чему послужило восшествие Александра II на престол. Прибывшая в декабре 1856 года испанская дипломатическая миссия должна была задержаться в Санкт-Петербурге всего на несколько недель, однако спустя два года была преобразована в посольство, в статусе которого просуществовала вплоть до 1868 года, когда в Испании произошла очередная революция, и отношения между двумя странами были снова прерваны. Олицетворением деятельности миссии и её ключевого аспекта – освещения внешней политики России, стал герцог де Осуна,    который на протяжении двенадцати лет аккуратно информировал испанский МИД о позиции имперского кабинета по тому или иному вопросу международной жизни. В поле зрения испанских дипломатов попали следующие темы: объединение и образование независимой Италии, прусско-датский конфликт, гражданская война в США и интервенция западных стран в Мексику, австро-прусская война и т.д.

Нужно особо отметить, что как в отечественной, так и зарубежной историографии проблема русско-испанских отношений изучена крайне неравномерно, а рассматриваемый период вообще не нашел должного освещения в исторической науке двух стран. В последнее время А.А. Петровой делались попытки заполнить существующую лакуну, однако ее работы базируются лишь на опубликованных  источниках, что значительно влияет на широту освещения этих взаимоотношений. В данном докладе конкретизируются и систематизируются все аспекты внешнеполитического курса России в донесениях испанских дипломатов для испанского МИД, хранящихся в Архиве Министерства иностранных дел Испании.

Наибольшее внимание и широкий резонанс среди испанской политической элиты вызвал итальянский вопрос. Россия рассматривала итальянское направление как «необходимое условие для создания новой системы союзов России после краха «венской системы», наступившего в результате Крымской войны»^[1], Испания же видела в нем, прежде всего, непреклонное соблюдение венской системы, что отвечало ее династическим интересам и тесным узам с Ватиканом и поддерживало ее статус державы, участвовавшей в устройстве Италии^[2].Именно благодаря решению этого вопроса и предшествовавших ему событий Россия смогла упрочить свое международное положение, заручиться поддержкой Франции и т.д. Испания же, наоборот, лишилась областей, традиционно входивших в круг ее интересов^[3], что показало неспособность страны оказать хоть какое-нибудь влияние на события в Италии, что еще раз подчеркнуло ее статус второстепенной европейской державы.

Герцог де Осуна крайне пристально следил за развитием событий и реакцией России на них. Так мы находим как общие характеристики, например, что при дворе «царит большая активность», «представители великих держав при этом дворе получают по три-четыре депеши каждый день»^[4], так и детальный рассказ о реакции и позиции российского правительства. Самая главная задача, которую ставит себе испанский дипломат, - отразить настроение русского кабинета в данный момент. Помимо традиционных сообщений о «доброй воле» русского правительства в созыве конгресса для решения итальянского вопроса, он рассказывал о том, что Россия в своей позиции руководствуется не только принципом «свободных рук», но, прежде всего, нежеланием вмешиваться в итальянские дела активно, что согласуется с общественным мнением^[5]. Весьма примечательно, что герцог де Осуна старается выйти за рамки господствовавшего тогда в дипломатической среде представления о внешнеполитической выгоде России в сложившейся обстановке, пытаясь найти объяснение  ее действиям в связи с внутриполитическими событиям^[6].  Доброжелательное и пристальное внимание испанского дипломата к дипломатическим качелям русского правительство сохранилось даже тогда, когда военные действия в Италии обнаружили всю тщетность надежд испанского правительства на сохранение зависимого положения страны. Мадридский кабинет не признал новообразовавшегося государства, что в корне расходилось с политикой России по отношению к Турину. Именно позиция двух государств по данному вопросу стала единственным камнем преткновения в отношениях России и Испании в данный период. Однако поскольку страны не были связаны какими-либо договорами, то это мало влияло на характер их отношений.

Также особое внимание герцог де Осуна уделил позиции России во время прусско-датского конфликта. О важности ее освещения он писал: «Весь мир вопрошает, что же сделает Россия, учитывая этот конфликт, после всех предпринятых сил для его предотвращения в пользу Дании»^[7]. Испанский дипломат также как и донесениях по итальянскому вопросу, крайне аккуратно извещал МИД о позиции России. Он считал, что без участия санкт-петербургского кабинета решение конфликта между Пруссией и Данией невозможно, хотя и отмечал, что нейтралитет России не способствует его быстрому урегулированию. Также следует отметить, что, судя по всему, герцог де Осуна освещал решения российского МИД по собственной инициативе.

Нужно подчеркнуть, что донесения испанского посольства зачастую были необъективны. Особенно это касается депеш авторства самого посла, который часто подвергался влиянию собственных эмоций и настроений. Примером этому может служить освещение приезда американской чрезвычайной миссии с поздравлением о чудотворном спасении императора Александра в Петербург в июле 1866 года. Остановимся на этом случае подробней.

Депешей от 26 августа/ 7 сентября 1866 года герцог де Осуна информировал испанский МИД о завершении ее деятельности: «Было большое празднество, проявления дружбы и объятия, и все это с таким официальным восторгом (да, именно официальным, поскольку, по правде говоря,  народ и другие лица были проигнорированы, точно также как на этих оргиях и банкетах не было замечено ни одного достойного политика), что объясняется желанием правительства отметить все это с известным русским гостеприимством, которое на самом деле означало одну политическую браваду»^[8].

Чуть ранее, представитель России в США Э.А. Стекль в депеше для российского МИД подчеркивал необходимость теплого приема американским гостям, т.к. американские власти и Г.Фокс, в частности, всегда с особым вниманием относились к нуждам русских офицеров, посещавших США тремя годами ранее.

Император повелел принять экспедицию «с русским радушием», выделив необходимые средства из казны^[9]. По свидетельству одного из современников, американскую эскадру встречали не только русские военные корабли, но и народ, толпившийся на стене Купеческой гавани^[10]. Более того, все пребывание американцев широко освещалось не только в русской, но и в американской прессе, став поводом для проявления взаимных дружеских чувств и событием общенационального масштаба в России^[11], т.к. американские гости посетили не только столицу Российской империи, но и Москву, Нижний Новгород, Кострому, Рыбинск, Углич, Тверь и другие города Центральной России^[12]. Весьма примечательно, что глава миссии, Г.Фокс, был избран почетным гражданином Санкт-Петербурга, Москвы, Кронштадта, Костромы, и в честь американцев «был сочинен и исполнялся на балах галоп «Миантономо»»^[13], названный так в честь монитора «Миантономо», возглавлявшего эскадру^[14]. Также о высоком уровне внимания, оказанного американцев, можно судить по тому, что русский император в связи с «запретом на получение американскими гражданами  иностранных наград… одарил посланца Америки табакеркой, украшенной 26 бриллиантами»^[15].

Таким образом, можно заключить, что испанский посол несколько преуменьшил значимость и важность данного события, сведя его смысл исключительно в «политической браваде». Безусловно, все торжества и экскурсии носили официальный характер, однако, если судить по иным источникам, «народ и иные лица» не были проигнорированы, как на это указывает герцог. С чем может быть связана подобная дезинформация? Можно  попытаться усмотреть здесь отрицательное отношение Испании к США вследствие победы Севера в ходе Гражданской войны. Но, скорее всего, здесь стоит обратить внимание на личный фактор. Вероятно, герцог или не посещал все эти мероприятия, или на них ему, по его мнению, был оказан недостойный прием, по причине крайнего интереса к американской делегации. Иными словами, испанский посол, который привык быть центром внимания, и которому всегда оказывалось высочайшее покровительство и особый прием по сравнению с другими членами дипломатических миссий, на этот раз оказался в стороне. Преуменьшение русского радушия и сведение всего пребывания миссии к официозу, таким образом, можно приписать обычной человеческой зависти герцога де Осуна.

Таким образом, складывается интересная картина того, как освещались те или иные вопросы, связанные с внешней политикой России. Анализ общей массы донесений показывает, что испанские дипломаты освещали, прежде всего, темы, связанные с ситуацией в Европе. И набольший резонанс получали события, связанные с интересами Испании, такие, как итальянский вопрос. Освещение датско-прусского конфликта было мотивировано герцогом де Осуна тем, что Россия играет важную роль в решении конфликта, хотя он и указывал на то, что донесения на данную тему и не входят в его обязанности, т.к. испанский МИД получал всю необходимую информацию непосредственно из Копенгагена. Если принять во внимание освещение приезда американской миссии в 1866 г., то становится понятно, что зачастую, помимо официального долга и обязанностей, послом Испании двигала определенная личная мотивация: тщеславие. Ему было важно показать и подчеркнуть, что он - посол в стране, у которой "весь мир вопрошает", что же она сделает. История с американскими наградами наглядно демонстрирует, что самолюбие  герцога зачастую играло ключевую роль в его деятельности, на это же указывает история того, как он стал послом. Но какова бы ни была мотивация испанского посла, нужно отметить, что все-таки для него характерны достоверная подача материала и широта взгляда, попытки проанализировать ситуацию с нескольких ракурсов. 

Вконтакте

Facebook

Что бы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти на сайт