• Главная 
• Совет молодых ученых ИРИ РАН 
• О школе-конференции
  • Оргкомитет
  • Программы
  • Отчеты
• Информационное письмо
• Заявки 
• Доклады 
• Архив
  • 2012
  • 2013
  • 2015

Сергеев Всеволод Николаевич "Выход налево: нет – диктатуре, да – социализму! Программа В. Ронкина и С. Хахаева по преодолению авторитарных тенденций в СССР в 1950-е – 1960-е гг."

доцент Московского государственного университета путей сообщения 

Исчезновение с лица земли в период с 1989 по 1991 гг. большинства государств «реального социализма» привело к господству идеи о неизбежности крушения «социалистических стран». Отчасти этому способствовали действия властей в странах с «реальным социализмом».

Во-первых, партийно-государственная номенклатура усердно выстраивали свою монополию на социализм и активнее всего боролась с левыми критиками. Эта борьба была обращена на идеологических противников как внутри «социалистических стран», так и за их пределами. Показательным фактом является сохранение этой борьбы за чистоту рядов и после смерти И. Сталина. Уже в период «развитого социализма» в Советском Союзе был опубликован ряд научных трудов[1], главной целью которых было бичевание зарубежных радикальных левых. С внутренними конкурентами бюрократия разбиралась с помощью карательных органов.

Во-вторых, в ведущих «социалистических странах» (СССР, ФСРЮ, ЧССР, КНР и т.д.) реинтеграцию в капиталистическую миросистему осуществляли представители верховной бюрократии, что укрепляло идею о тупиковости социалистического пути. Это лучше всего видно на примере КНР. Строительство «социализма с китайской спецификой», начатое Дэн Сяопином и его товарищами по ЦК КПК, привело к полному отказу от плановой экономики и включения Китая в капиталистическую систему, как мирового сборочного цеха. При этом в КНР сохраняется монопольная власть КПК и отсутствует социальное государство.

Однако, в 1945-1985 гг. внутри СССР существовали отдельные люди и небольшие группы, которые выступали против диктатуры партийно-государственной бюрократии, но за построение социализма. Пик активности левых диссидентов приходится на период с 1953 по 1968 гг. (от смерти И. Сталина до подавления «Пражской весны»). Десталинизация, и связанная с ней демократизация государственного строя и общественной жизни в СССР и братских государствах «народной демократии», вызвала большой всплеск надежд. Но непоследовательная деятельность Н. Хрущёва, его коллег и приемников породила волну разочарования, которая выразилась в активизации низового протеста, в том числе и появления новых левых оппозиционеров.

В своей деятельности левые диссиденты предлагали несколько вариантов борьбы с бюрократическими деформациями при строительстве  социализма. Надо отметить, что политические взгляды левых диссидентов отличались эклектичностью и не могли образовать единую традицию. Это было связанно с тем, что отсутствовало единое пространство для коммуникации и была затруднена свободная циркуляция информации. Однако были отдельные группы, которые смогли не только изложить свои взгляды на бумаге, но и ознакомить с ними широкий круг людей. Одним из таких объединений был Союз коммунаров или  группа В. Ронкина и С. Хахаева (Ленинград, 1962-1965 гг.).

Студенческая и молодёжная среда в Ленинграде в середине 1950-х гг. представляла собой «первичный бульон», питательную среду для возникновения левых диссидентов и их объединений. Здесь стоит упомянуть хотя бы о группе Р. Пименова и Б. Вайля и группе В. Трофимова и В. Тельникова, чья деятельность закончилась уголовным наказанием, а так же группе В. Шейниса, которую наказали во внесудебном порядке. Но в отличие от других ленинградских левых диссидентов времён «Оттепели» группа В. Ронкина перешла к нелегальной оппозиционной деятельности уже на закате правления Н. Хрущёва. В середине и второй половине 1950-х гг. В. Ронкин и его друзья свою социальную активность облекли не форму подпольного объединения, а стали основой легального комсомольского патруля («рейдбригада»), который добился автономии как комсомольского начальства ВУЗа, так и не был напрямую подчинён милиции. Переход к нелегальной политической деятельности был связан с началом профессиональной деятельности. Валерий Ронкин и его друзья, такие же молодые специалисты как и он, вживую столкнулись со всеми проблемами и трудностями, которыми была переполнена советская промышленность. Отсутствие пространства для легальной борьбы за социально-экономические права, превратило молодых химиков в левых диссидентов.

Одной из главных особенностей группы Ронкина-Хахаева была их способность чётко формулировать собственную идеологию. Теоретическим фундаментом Союза коммунаров стала книга «От диктатуры бюрократии к диктатуре пролетариата», которая была написана в соавторстве В. Ронкиным и С. Хахаевым. Вся дальнейшая агитационно-пропагандистская деятельность союза (несколько листовок и самиздатский журнал «Колокол») базировалась именно на этом произведении, т.к. её авторы попытались ответить на вопрос кому принадлежит власть в СССР и какой общественный строй был создан в Советском Союзе. Опираясь на труды классиков марксизма и различные статистические, экономические и исторические научные труды, В. Ронкин и С. Хахаев пришли к интересным выводам. Во-первых, в Советском Союзе существует диктатура бюрократии, а точнее верхушки партийно-государственной номенклатуры. При этом бюрократия выделялась в отдельный эксплуататорский класс. Во-вторых, в СССР не построен социализм, а вместо него существует бюрократизм. По мнению авторов именно бюрократическое общество приходит на смену капитализму, и в дальнейшем должно уступить место социализму. Введение новой формации позволило идеологам Союза коммунаров провести ограниченную ревизию марксизма, и сосредоточиться на актуальных проблемах современности.

В своих изысканиях В. Ронкин и С. Хахаев исходили из присущей К. Марксу, Ф. Энгельсу и другим теоретикам веры в прогресс. Выражением этого является представление о прогрессивности каждой последующей формации и давлении объективных экономических законов. Из этого следовало, что система бюрократизма «закономерно сменяет капиталистическое общество /при определенных условиях/, она прогрессивна в начале своего развития и реакционная в конце»[2]. Однако, ситуация в СССР была такова, что «объективные экономические законы требуют ее ломки, и поскольку именно эти законы определяют развитие общества, бюрократическая система будет сломана, как бы это ни казалось невозможным на первый взгляд»[3].

В качестве двух главных объектов критики идеологи Союза коммунаров выбрали принципы бюрократического централизма и материальной заинтересованности. По мнению авторов книги «От диктатуры бюрократии…» эти принципы взаимосвязаны и порождают разложение в обществе, делая бюрократизм реакционным. Вслед за В. Лениным и его книгой «Государство и Революция», В. Ронкин и С. Хахаев попытались наметить контуры нового революционно общественного устройства.

Фундаментальным принципом нового общества, по мнению В. Ронкина и С. Хахаева, должно было стать «распределение материальных и духовных благ между всеми членами общества по потребностям»[4] («пролетарский принцип распределения»). Бюрократия смогла провести национализацию средств производства, но сохранила неравенство в оплате труда (разница между «физическим» и «умственным» трудом). Новая революция должна будет покончить с этой формой неравенства. Оплата должна будет производиться по труду, единицей измерения которого является рабочее время. Используя такой механизм оплаты, будет происходить изъятие большей прибавочной стоимости, которую создаёт сложный (умственный) труд. В этом вопросе идеологи Союза коммунаров шли по стопам Ф. Энгельса и его работы «Анти-Дюринг». В социалистическом обществе обучение будет осуществляться за счёт использования социальных фондов, а не инвестиций частных лиц и семей. Следовательно, общество должно быть выгодополучателем, а не конкретное лицо. Данный принцип распространяется не только на работников интеллектуального труда, но и на чиновников и управленцев[5].

Предугадывая вопросы критиков об отсутствии мотивации, В. Ронкин и С. Хахаев подробно остановились на стимулировании трудовой деятельности. Во-первых, «основным движущим стимулом развития человечества является то, что его возможности все время отстают от потребностей»[6]. Не надо ждать идеального изобилия и только тогда всем раздавать поровну. Наоборот, постоянный рост личных и общественных потребностей будет заставлять людей заниматься трудовой деятельностью. Во-вторых, освобождение от материальной заинтересованности позволит эффективно и рационально распределить рабочую силу и время. Самоуправление в производстве и отсутствие материальной составляющей в руководящей работе, позволит выдвинуть на первый план людей, заинтересованных в развитии общего дела. В-третьих, «место государственного принуждения займёт общественное», «т.к. от труда каждого человека будет зависеть благосостояние коммуны»[7]. И здесь авторы книги «От диктатуры бюрократии…» сразу парировали возражения с примерами из советской жизни. Они сразу заявили, что проблема тунеядства в современных им трудовых коллективах и колхозах связана с отсутствием самоуправления и диктатом бюрократии.

Но как будет гарантироваться равенство? Что не позволит новой революции пойти по пути Октябрьской революции? Отвечая на эти вопросы, В. Ронкин и С. Хахаев попытались реактуализировать теоретическое наследие В. Ленина, и в частности книги «Государство и Революция». Существующее государство, основанное на принципе бюрократического централизма, идеологи Союза коммунаров предлагали уничтожить «и заменить его системой коммун»[8]. Хоть и в тексте книги «От диктатуры бюрократии…» используется словосочетание «уничтожение государства», общего крена в анархизм нет. По своей сути, В. Ронкин и С. Хахаев используют идеи К. Маркса и В. Ленина об отмирании государства, но из-за определённой исторической традиции не используют это словосочетание. Вслед за классиками в книге говорится о существовании «государства диктатуры пролетариата в эпоху социализма»[9]. Главной задачей этого отмирающего государства должна быть охрана принципа уравнительности. Нарушение этого фундаментального принципа привело бы новый революционный режим к повторению судьбы РСФСР, СССР – перерождение и установление власти бюрократии.

Формой организации нового государства диктатуры пролетариата должна была стать советская власть. В этом вопросе есть расхождения между идеями В. Ленина и идеологов Союза коммунаров. В. Ронкин и С. Хахаев считали, что гарантом сохранения демократии при новой советской власти будет являться многопартийность. «Когда у власти будет стоять большинство, когда то, что осталось от государственной машины, будет служить большинству, тогда право на объединение в любые группировки, издание любых органов, высказывание любых взглядов и выдвижение любых кандидатов будет также служить на благо этого большинства»[10]. Другим выражением демократии должно было стать тотальное применение принципа избираемости и сменяемости всех руководящих работников с самого низа, до самого верха. Как уже говорилось выше, не должно быть разницы в оплате членов советов и простых работников. Следствием этого должна была стать депрофессионализация управленческой работы и отсутствие возможности быть профессиональным чиновником.

В остальных вопросах контуры нового социалистического будущего, описанные в книге «От диктатуры бюрократии…», совпадали с представлениями классиков марксизма. Вооружённый народ должен был заменить постоянную армию и правоохранительные органы. Конечно, В. Ронкину и С. Хахаеву пришлось сделать небольшие комментарии и пояснения. «Даже если в результате появления сложной военной техники невозможна полная замена армии вооруженным народом, то возможна замена таковым милиции и войск КГБ. Даже в армии основная ее часть: пехотные соединения, артиллеристские, танковые и др., могут быть заменены вооруженным народом, т.е. каждая производственная единица представляет из себя одновременно и войсковую часть. Все эти части объединяются через обычные выборочные органы управления»[11].

Само общество будет организованно сначала через систему производственно-потребительских  коммун. Каждая фабрика, завод, деревня или село должно стать таким объединением. Но данная форма предполагает временный, переходный характер. Впоследствии должно произойти появление промышленно-сельскохозяйственных (индустриально-аграрных) коммун, которые будут отличаться не только названием, но сущностью. Отличие будет заключаться в уничтожении ряда дихотомий, присущих современному обществу (как капиталистическому, так и бюрократическому): противоречие между городом и деревней, неравномерного распределения населения по территории и т.д. По мнению В. Ронкина и С. Хахаева это будет означать не просто строительство в деревнях городских зданий, а подлинное слияние этих противоположностей.

Советская власть при системе коммун должна стать связующим звеном и коллективным организатором. Во главе коммун будет стоять совет, который «ведает всеми делами… (экономикой, бытом, вооружёнными отрядами)»[12]. Чтобы показать отличие коммунальных советов от существующих в СССР советов, В. Ронкин и С. Хахаев постоянно повторяют о выборности, сменяемости членов советов и об их материальном равенстве с другими коммунарами. «Коммуны объединяются в советы коммун в масштабе нынешних районов, областей и республик до высшего совета народного хозяйства»[13]. Во избежание бюрократизации и диктата высших органов, предлагалось установление запрета на вмешательство во внутренние дела нижестоящей единицы. Этому должна была способствовать и финансовая система, когда в вышестоящий бюджет отчислялась бы только часть доходов. Задачей советов коммун районов и выше является координация общей деятельности.

Коммуны должны помочь в преодолении разделения труда. Равная оплата за равное рабочее время, по мнению В. Ронкина и С. Хахаева, должна была иметь несколько последствий. Во-первых, как уже говорилось выше не будет разделения на производителей и управляющих, т.к. последние будут иметь такую же оплату труда, что и первые. К этому надо добавить упомянутую выборность и сменяемость всех руководителей, в том числе и на производстве. Ликвидация противоречий между творческим и исполнительским трудом будет проходить не так быстро и будет связана с изменением организацией производственной деятельности и внедрения достижений научно-технической революции. «Прогресс техники приводит к тому, что для каждой данной профессии исполнительского труда требуется все больше общего развития и все меньше специальных знаний»[14].

В седьмой главе книги «От диктатуры бюрократии…» её авторы попытались набросать примерный план действий коммунистической революционной оппозиции, к которой они себя причисляли. Но перед изложением своих планов по свержению власти бюрократии, В. Ронкин и С. Хахаев должны были вновь определиться с субъектом революции. Учитывая социальные изменения в советском обществе, которые произошли за первую половину ХХ в., новым носителем революционного пламя был назван широкий пролетариат. Идеологи Союза коммунаров включали в этот новый пролетариат не только индустриальных рабочих, но и «техническую интеллигенцию, занятую в сфере материального производства»[15]. Не обошли стороной и вопрос о роле и судьбе крестьянства. В книге «От диктатуры бюрократии…» напрямую говорится, что «современное колхозное крестьянство, созданное бюрократизмом, утратило свой характер мелкой буржуазии и, в значительной степени, собственническую психологию … и не является резервом реакции»[16]. Внедрение индустриального начала в сельское хозяйство и распространение наёмного труда в аграрной сфере (совхозы) «также подводит аграрное население страны к восприятию коммунистической идеологии»[17]. Всё это в сочетании с тем фактом, что советская бюрократия превратила крестьянство в наиболее эксплуатируемый класс современного общества, даёт возможность «крестьянству по своей идеологии … подняться до уровня революционного пролетариата»[18].

Но что должно было заставить советских индустриальных рабочих и техническую интеллигенцию пойти на революционное свержение бюрократии? На этот вопрос В. Ронкин и С. Хахаев отвечают двумя тезисами, которые связаны между собой. Во-первых, объективные экономические законы требуют ломки существующих порядков, «и поскольку именно эти законы определяют развитие общества, бюрократическая система будет сломана, как бы это ни казалось невозможным на первый взгляд»[19]. Здесь явно прослеживается линия тотального фатализма и веры в прогресс, которая была свойственна многим теоретикам марксизма. Во-вторых, «фактически значительная часть современного пролетариата находится на уровне интеллигенции по своему развитию и запросам. Поэтому она может пойти на войну и без плетки голода. Экономическое же положение современного пролетариата, далекое от состояния нищеты, все же является далеко неудовлетворительным»[20]. Идеологам Союза коммунаров удалось тонко почувствовать изменение в расстановке социальных сил. Идея о восстании среднего класса оказалась верной и в какой-то степени пророческой. В последующие тридцать лет после написания книги «От диктатуры бюрократии…» практически все значимые революционные события («Красный май» и «Пражская весна» 1968 г., борьба «Солидарности» в ПНР, «Бархатные революции» в соцлагере) происходили по описанной схеме и начинались как борьба не самых обездоленных за лучшее будущее для всех.

Прежде чем начать действовать, революционный класс должен осознать свои классовые интересы и овладеть революционной идеологией. В. Ронкин и С. Хахаев описали этот процесс общими словами и лишь обозначали необходимое направление действий. Превращение советского пролетариата из «класса в себе» в «класс для себя» должно было начаться с простой революционной пропаганды. Сторонники коммунистической революционной оппозиции должны обучать «людей думать над теми фактами показухи и дезорганизации»[21], существовавших в Советском Союзе. Идеологи Союза коммунаров предлагали обсуждать важнейшие вопросы текущей политики, но это не должно было превращаться в обыденный трёп. Во время дискуссий будущим пропагандистам советовали использовать работы классиков марксизма («“Анти-Дюринг” Энгельса, “Государство и революцию” Ленина и другую подобную литературу»[22]). Подчёркивалось, что пропагандистская деятельность должна была вестись в любых коллективах («кружки художественной самодеятельности, спортсекции, народные дружины, литературные объединения, различные клубы и т.д.»[23]). Промежуточным итогом пропагандистской деятельности является «полулегальные кружки для действительного изучения марксизма»[24].

С пропагандой марксизма теснейшим образом была связана революционная агитация. В книге «От диктатуры бюрократии…» были описаны простейшие агитационные действия, которые можно было совершать без опасения сразу же нарушить советское законодательство. На первое место В. Ронкин и С. Хахаев поставили «агитацию за отказ от вступления в ряды КПСС»[25]. В этом вопросе они показали свою критику основной идеи «шестидесятников». Тезис был простым и логичным, «рядовой коммунист ничего не в силах ни исправить, ни изменить, а пройти «наверх» человеку с оппозиционными взглядами невозможно. Партия же использует авторитет честных низовых членов для укрепления существующего порядка»[26]. Низовые парторганизации, по мнению В. Ронкина и С. Хахаева, должны были стать главными объектами критики. Именно на их примере представители коммунистической революционной оппозиции могли бы демонстрировать вырождение партии и «превращение её в послушное орудие бюрократии»[27]. Критика первичных органов КПСС позволила бы перейти к более активным действиям, например «бойкот демонстраций и митингов, которые используются для фальсификации воли народа»[28].

В отношении других общественно-политических организаций у В. Ронкина и С. Хахаева была идея критического участия. Они предлагали «на профсоюзных, комсомольских, колхозных и других собраниях добиваться избрания на все посты людей, действительно отражающих волю избирателей»[29]. Схожее отношение было относительно «выборов в советские органы». Корректировка позиции была связана с технологией избрания депутатов советов. Предлагалось «вычёркивать всех кандидатов, про которых заранее неизвестно, что они будут принципиально и до конца отстаивать интересы трудящихся»[30].

Легальные действия должны были стать основой для формирования нелегальных подпольных революционных кружков на заводах, в колхозах,  ВУЗах, воинских частях и так далее. Первоначально, по задумке В. Ронкина и С. Хахаева, они должны были заниматься экономической и социальной борьбой, «руководить стихийным недовольством масс»[31]. Своими действиями кружки единомышленников будут сплачивать вокруг себя массы. Отдельно говорилось о важности создания «таких организаций в органах подавления, прежде всего в армии, а также в милиции и в войсках КГБ»[32]. Связующим мостом между экономической и политической борьбой являются забастовки солидарности («забастовки с требованием освободить арестованных товарищей») и система выборов в советы (инсайдерский сбор информации, проведение пропаганды и агитации «с делегатских трибун»). Политизация борьбы трудящихся позволит наладить связь между отдельными кружками и создать «костяк революционной партии, охватывающей всю страну». «Когда страна будет охвачена сетью организаций, связанных между собой единой программой и руководством, когда эти организации ясно докажут массам, что интересы народа не совместимы с интересами правящей бюрократии, когда армия будет достаточно революционизирована, тогда на повестку дня станет вопрос о взятии власти пролетариатом – о пролетарской революции»[33].

В целом план В. Ронкина и С. Хахаева по переходу от диктатуры бюрократии к диктатуре пролетариата основывался на возвращении к истокам марксизма. Идеологи Союза коммунаров сознательно отбросили все альтернативы советской модели, которые предлагали другие «социалистические» государства. Для них югославская модель не противостояла советской или китайской, а являлась одной из форм господства бюрократии над пролетариатом. Исходя из этого, опыт строительства социализма пригождался только в негативном плане. Как не надо делать.

Опираясь на классиков марксизма (К. Маркс, Ф. Энгельс, В. Плеханов, В. Ленин, А. Грамши и др.), В. Ронкин и С. Хахаев, прежде всего, в своей книге «От диктатуры бюрократии к диктатуре пролетариата», модернизируют представления о социалистическом (коммунистическом) обществе будущего. Осовременивание теории было не значительным и основывалось на преодолении разницы между западноевропейским и российским обществом второй половины XIX – начала XX вв. и советским обществом начала 1960-х годов. Итогом стало пересмотр границ пролетариата за счёт включения в него технической интеллигенции. Вторым новшеством стал учёт достижений научно-технической мысли, и в частности кибернетики, при описании планируемой организации производственного процесса и внутреннего устройства общества. В. Ронкин, С. Хахаев и их товарищи были одними из последних левых интеллектуалов в Советском Союзе, кто пытался описать социалистическое общество в качестве единой позитивной программы.

Вконтакте

Facebook

Что бы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти на сайт