• Главная 
• Совет молодых ученых ИРИ РАН 
• О школе-конференции
  • Оргкомитет
  • Программы
  • Отчеты
• Информационное письмо
• Заявки 
• Доклады 
• Архив
  • 2012
  • 2013
  • 2015

Белокуров Евгений Владимирович "Неурожай 1911 г. и общественные работы в России"

аспирант  Санкт-Петербургский государственный университет

Борьба с последствиями неурожаев, предотвращение голода («продовольственное дело» или обеспечение «народного продовольствия») во вт. пол. XIX – начале XX вв. были важной областью деятельности как центральных, так и местных властей, а также земств и общественных организаций. С XVIII в. в России существовали сельские запасные магазины, в которых содержались запасы зерна на случай неурожая. В начале XIX в. были созданы специальные органы для более эффективного ведения продовольственного дела - губернские комиссии продовольствия. В их распоряжении имелись особые денежные фонды – губернские продовольственные капиталы, средства которых расходовались в том случае, если запасов из сельских магазинов оказывалось недостаточно. Наконец, в 1866 г. появился общий по Империи продовольственный капитал на случай наиболее серьезных неурожаев, который находился в ведении Министерства внутренних дел[1].

            Помощь из всех видов источников выдавалась в ссуду. Однако в годы неурожаев в государственной помощи нуждались самые бедные, то есть самые некредитоспособные крестьянские хозяйства, которые зачастую не могли вернуть долги[2]. Каждый сильный неурожай вызывал рост недоимок. Особенно ускорился их рост после огромного по масштабам неурожая 1891 г. и последовавшего за ним голода. К 1905 г.недоимки по продовольственным долгам составляли внушительную цифру 126,7 млн руб.[3]

            Власти, стремясь сократить расходы на продовольственное дело, пытались ужесточить порядок выдачи ссуд и взыскания долгов. Эти меры, тем не менее, не могли устранить коренной причины роста недоимок. Решить эту проблему могли бы общественные работы – мера социальной поддержки для лишившихся средств к существованию земледельцев. Общественные работы не влекли безнадежных к взысканию долгов, т.к. затраты на них окупались трудом участников работ. Кроме того, рабочих можно было привлечь к строительству дорог, мостов, устройству орошения, лесонасаждению и т.п. улучшению сельской инфраструктуры, которое смогло бы предотвратить будущие неурожаи.

            Общественные работы как средство борьбы с голодом в начале XX в. широко применялись британской колониальной администрацией в Индии. В 1880-х гг. были изданы «Famine Codes» - законы, в которых определялись четкие признаки продовольственных кризисов и регламентировались действия чиновников всех уровней, направленные на их предотвращение. Создание разветвленной сети железных дорог, позволявших быстро доставлять продовольственные грузы в голодающие районы Индии, способствовало успеху выстроенной британцами системы продовольственной безопасности. С начала XX в. и до 1943 г. в Индии не было голода, сопровождающегося массовой смертностью[4].

            Общественные работы использовались для борьбы с голодом и в России, однако до начала XX в. количество участвовавших в них крестьян было небольшим, а результаты, соответственно, – скромными[5]. Перемены произошли после старта реформ П.А. Столыпина, в число которых входила и реформа продовольственного дела. Ее цель, сформулированная самим председателем Совета министров, заключалась в «…в предоставлении оборотных средств тем, для кого кредит посилен, в трудовой помощи [т.е. общественных работах – Е.Б.] тем, кто может отплатить за эту помощь только своим мускульным трудом и, наконец, в благотворительной помощи для лиц совершенно беспомощных»[6]. Таким образом, реформа вполне согласовывалась с одним из главных векторов политики Столыпина – ставкой на «разумных и сильных» или, иными словами, искоренением психологии социального иждивенчества[7]. В 1909-1910 гг. проект нового закона о народном продовольствии обсуждался земствами, межведомственным совещанием из представителей Государственного совета, МВД, земств, Государственной думы и Попечительства о трудовой помощи, а также Советом по делам местного хозяйства[8].

Проверить эффективность планируемой продовольственной реформы стало возможно уже в 1911 г., когда засуха поразила 40 губерний России, преимущественно в Поволжье, Западной Сибири и северном Казахстане[9]. 14 июля Совет министров определил перечень основных мер по помощи пострадавшим от неурожая в грядущую продовольственную кампанию. Главной из них стали именно общественные работы, которые должны были быть организованы земствами. Второй мерой была организация продажи населению хлеба по заготовительной цене. Кроме того, предполагалось разработать систему льготных тарифов по провозу кормовых и хлебных грузов в Тобольскую, Оренбургскую, Уфимскую, Пермскую губ. и Акмолинскую и Уральскую обл. Для обеспечения населения кормами вводились льготные железнодорожные тарифы для косарей, выезжающих из этих губерний, а также для перевозки из них скота в урожайные местности. Губернаторам также предписывалось оповестить потенциальных переселенцев о неурожае в восточной России[10]. В июне-июле в 1911 г. в пользу широкой организации общественных работ высказались представители администрации Саратовской, Оренбургской, Самарской, Казанской, Тобольской, Томской губ., Акмолинской и Тургайской обл.[11] Для координации действий различных учреждений, организовывавших общественные работы, в большинстве губерний и областей были созданы специальные губернские и уездные комитеты[12].

Общественные работы начались в тот момент, когда окончательные данные о масштабе неурожая еще не были собраны, и он недооценивался властями (как мы указали выше, первоначально власти хотели отказаться и от продовольственных ссуд, которые потом все равно пришлось выдавать). Тем не менее, медлить с организацией общественных работ, оставляя разоренных крестьян на произвол судьбы, было нельзя. Поэтому к работам пришлось приступить без заранее подготовленного плана. Это обстоятельство отмечалось как в неопубликованных докладах чиновников МВД[13], так и в официальном отчете[14]. Заранее выработанные планы, да и то не вполне законченные, к началу кампании существовали лишь в Казанской, Саратовской, части Уфимской губ. и в переселенческом районе Тургайской обл.[15] Уфимский губернатор П.П. Башилов писал в 1914 г. министру внутренних дел Н.А. Маклакову, что распоряжение приступить к общественным работам вышло «совершенно неожиданно» в конце августа 1911 г. Башилов сетовал, что плана работ не было, и предлагал исправить ситуацию: «Подобно тому, как в момент объявления в 1871 г. [так в документе – Е.Б.] войны Франции фельдмаршал Мольтке вынул из шкафа заранее заготовленные конверты и разослал их соответствующим штабам, так и губернское присутствие в момент приступа к продовольственной кампании будет в состоянии разослать предложение земским начальникам вызвать на работы в их участках заранее определенное число приписанных к ним жителей селений, пострадавших от неурожая»[16]. После кампании 1911-1912 гг. особая комиссия при МВД приступила к выработке «правил о порядке составления планов общественных работ»[17].

Общественные работы были организованы в 14 губерниях и 4 областях[18]. Указания Петербурга носили общий характер. Во-первых, работы должны были быть достаточно простыми и не требовать специальных навыков для того, чтобы в них могло принять участие как можно большее количество людей. Во-вторых, организационные расходы и расходы на материал совокупно не должны были превышать 20% от общей стоимости работ. Наконец, работы должны устраиваться поближе к месту жительства рабочих, а заведомо зажиточные на них не должны были допускаться[19].

Кредиты для организации работ получили земства, крестьянские учреждения, Попечительство о трудовой помощи, ГУЗиЗ, городские управления и Крестьянский поземельный банк. Общий объем ассигнований составил 45,6 млн руб., из которых 20 млн получили земства, 9,5 млн – крестьянские учреждения[20]. Планировалось организовать работы четырех типов:

1) дорожные (устройство и исправление дорог, устройство мостов, дамб, съездов и спусков, подъездов и переездов, срезка гор, рытье канав, засыпка оврагов и топких мест и т.п.);

2) гидротехнические (устройство озер, прудов и водоемов, плотин, дамб, колодцев, котлованов и копаней, запруд, орошение и т.п.);

3) хозяйственные (заготовка камня, дров, строительного материала, подвозка материалов и т.п.);

4) «защитного типа» (укрепление и облесение песков, укрепление оврагов) [21].

Правительство стремилось перенести центр тяжести продовольственной кампании на общественные работы и не выдавать продовольственные ссуды. Местные власти старались донести эту мысль до населения. В качестве примера процитируем августовское обращение самарского губернатора Н.В. Протасьева к населению губернии:

От самарского губернатора

Самарскую губернию Волею Божьей постиг неурожай, и часть населения во всех уездах нуждается в помощи.

ПРАВИТЕЛЬСТВО ОКАЖЕТ ЭТУ ПОМОЩЬ, НО НЕ ИНАЧЕ КАК ПРЕДОСТАВЛЕНИЕМ РАБОТ.

Раньше давались ссуды, которые часто шли не впрок и которые так тяжело крестьянину отдавать.

ТЕПЕРЬ ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫХ ССУД ВЫДАВАТЬСЯ НЕ БУДЕТ, А ВСЕМ НУЖДАЮЩИМСЯ ДАЕТСЯ ВОЗМОЖНОСТЬ ЗАРАБОТАТЬ СЕБЕ НА ХЛЕБ И, ПРИ ВОЗМОЖНОСТИ, НА ЯРОВЫЕ СЕМЕНА.

Кроме заработка и удовлетворения нужды общественные работы дадут крестьянам много полезных сооружений, которые так необходимы в их хозяйственной жизни.

Работы осенние начнутся везде с начала сентября, а весенние – как только стает снег.

Где окажется возможным, будут устроены и зимние работы.

Объявляя при этом, указываю, что работы устанавливаются только для тех, кто действительно нуждается в помощи, почему сельские общества сами должны следить, чтобы люди зажиточные, ненуждающиеся, не попадали в списки и этим не лишали заработка тех, кому он нужен.

Самарский губернатор, тайный советник Н. Протасьев.

12 августа 1911 г.

г. Самара[22]

То, что обычной выдачи ссуд не последует, подчеркивали и другие губернаторы[23]. Население, однако, первоначально отнеслось к общественным работам довольно недоверчиво и неодобрительно[24]. В Казанской губ. «отношение населения к новому виду продовольственной помощи вообще первоначально было недоброжелательным о всех уездах». Однако «большинство крестьянского населения весною уже само обращалось с просьбами об организации новых и новых работ, так что удовлетворение таких ходатайств не всегда оказывалось возможным»[25]. В Симбирской губ. население осенью шло на общественные работы «…вяло, так как имело, хотя и незначительные, остатки хлеба от урожая 1911 г. и рассчитывало на получение правительственных ссуд. Совершенно другая картина получилась весной, когда население, уже в силу крайней необходимости, должно было искать заработка и, кроме того, убедилось, что раздача ссуд не предполагается»[26]. В Астраханской губ. крестьяне поначалу не шли на работы, поскольку циркулировали слухи о ссудах и пособиях. Когда в ноябре их действительно стали раздавать, количество приходящих на работы крестьян уменьшилось «до последней степени»[27]. То же самое наблюдалось в Мамалыжском и Сарапульском уездах Вятской губ.[28], в Тургайской обл.[29] В Уральской обл. «…при безусловно доброжелательном отношении населения к общественным работам, наблюдалась некоторая легкомысленная бесхозяйственность в трате денег в связи с несокрушимой верой в получение продовольственных ссуд»[30]. Но в Самарской губ. «население сочувственно относилось к общественным работам»[31]. Постепенно «сочувствие» проявлялось и в других губерниях.

В конечно итоге «несокрушимая вера в получение продовольственных ссуд» полностью оправдалась. Без ссудной продовольственной помощи на средства общеимперского продовольственного капитала обошлись лишь три губернии – Саратовская, Вятская и Казанская[32]. Там, где начиналась выдача ссуд, население отказывалось от общественных работ. В середине октября Попечительство о трудовой помощи просило МВД отложить выдачу ссуд в тех уездах Саратовской, Казанской, Оренбургской и Самарской губ., где Попечительство производило работы, поскольку «выдача продовольственных ссуд даже в соседних уездах должна вообще неблагоприятно отразиться на ходе работ и поставить в весьма неудобное положение представителей Попечительства, которые, исходя из указаний Министерства Внутренних Дел, самым положительным образом удостоверили население, что продовольственные ссуды выдаваться не будут»[33].

Работы, начавшись в июле в Вятской, Самарской, Уфимской губ. и в Тургайской обл., шли в течение всех следующих 12 месяцев, а в некоторых случаях и дольше. За сентябрь, октябрь и ноябрь 1911 г. рабочие получили 40,43% от общего размера заработной платы, за декабрь-март - 20,54%, за апрель-июль 1912 г. – 31,2%, за август-ноябрь – 7,83%. В Астраханской, Оренбургской, Ставропольской, Саратовской, Самарской губ., Приморской, Тургайской, Уральской обл. большая часть заработной платы была выдана до начала 1912 г. В Вятской, Казанской, Пермской, Симбирской, Тобольской,  Уфимской губ. и Акмолинской обл. заработная плата выдавалась почти равномерно в течение всей продовольственной кампании – работы велись и во время холодов. Наконец, в Псковской и Томской губ. основная часть заработной платы была выдана в конце продовольственной кампании – летом 1912 г.[34]

Всего было выполнено 21325 проектов общей стоимостью 42,1 млн руб.[35] Из этой суммы 35,1 млн руб. составила заработная плата[36]. Большую часть общественных работ – 8940 из 21325 - составили дорожные работы, получившие наибольшее распространение в Казанской, Оренбургской, Самарской, Саратовской и Симбирской губ.[37] Было построено 5,2 тыс. верст дорог, в т.ч. такие заметные, как дорога Елпачиха-Шляпники в Пермской губ. длиной 112 верст, включающая 63 моста, в т.ч. железобетонные мосты через реки Тулву и Ирень. В Симбирской губ. проложили дорогу длиной 70 верст, оборудованную 40 мостами[38].

На втором месте стояли гидротехнические работы: по словам официального отчета, «на них было обращено серьезное внимание» из-за их доступности для населения и «бесспорного мелиоративного значения». Из 8823 гидротехнических проектов большая часть пришлась на Саратовскую, Казанскую, Самарскую, Оренбургскую, Симбирскую губ. и Тургайскую обл. В Новоузенском уезде Самарской губ. за счет общественных работ было устроено лиманное орошение площадью 2547 десятин[39].

Хозяйственных работ было выполнено 2619, в основном в Оренбургской, Самарской, Саратовской, Уфимской губ. и Тургайской обл.[40]

Наконец, работ «защитного типа» было выполнено меньше всего – лишь 933 проекта, главным образом, в Саратовской и Казанской губ. Но из всех перечисленных именно эти работы наиболее любопытны, поскольку были направлены на предотвращение неурожаев в дальнейшем, в определенной степени предвосхитив идеи сталинского плана преобразования природы. «По своему мелиоративному значению этого типа работы заслуживают … самого серьезного внимания», - отмечал отчет Управления сельской продовольственной части при МВД[41]. В дальнейшем масштаб подобных работ должен был увеличиться. В августе 1913 г. товарищ главноуправляющего землеустройством и земледелием П.Н. Игнатьев писал, что ГУЗиЗ предполагает провести в целях борьбы с неурожаями в ближайшем будущем ряд изыскательных работ и составление проектов сооружений, которые в ходе общественных работ могли бы быть построены местным населением. Саратовское уездное земство собиралось провести гидрогеологическое обследование уезда и составить проект обводнительных и оросительных сооружений для будущих общественных работ в течение 3-летнего срока[42].

Общее количество людей, принявших участие в общественных работах, составило рекордную цифру 3,2 млн чел., из них 796 тыс. чел. – в Самарской губ., 648 тыс. чел. – в Саратовской губ., 340 тыс. чел. – в Симбирской, 293 тыс. чел. – в Казанской, 275 тыс. чел. – в Тобольской, 208 тыс. чел. – в Оренбургской, 182 тыс. чел. – в Уфимской, 121 тыс. чел. – в Акмолинской обл. Наименьшее развитие общественные работы имели в Псковской губ. и Приморской обл.[43]

Средний заработок составил примерно 11 руб. на одного работавшего или 4 руб. на одного признанного нуждающимся. Максимальные суммы заработали крестьяне Приморской обл. (27 руб.) и Казанской губ. (26 руб.), наименьшее – Самарской губ. – 5,5 руб.

Заработная плата на общественных работах, согласно указаниям главы Межведомственного совещания по продовольственному делу В.Э. Фриша, не могла быть высокой. Однако она вовсе не была мизерной. В Саратовской губ. пеший рабочий-мужчина получал в день 50-60 коп., конный – 1 р. 25 коп., женщина - 35 коп., подросток – 25 коп. Специалисты получали в 1,5-2 раза больше, чем чернорабочие[44]. Для сравнения укажем, что сопоставимую плату в 1906-1910 гг. сельскохозяйственные рабочие могли получить в период весеннего сева[45]. В соседней Симбирской губ. в день подростку платили 25-35 коп., 35-45 коп. – женщине, 50-70 коп. – пешему мужчине, 1 р. – 1 р. 50 коп. – конному[46]. И эти цифры тоже сопоставимы со средней поденной платой в 1906-1910 гг. не только во время весеннего сева, но и в период уборки хлебов и сенокоса[47]. Аналогичным образом дело обстояло и в Уфимской губ.[48] Но устроители работ старались избегать поденной платы, предпочитая сдельную плату: последняя составила 25,5 млн руб. из общего объема в 35,1 млн руб.[49]

Еще одним бичом общественных работ стало отсутствие грамотного технического персонала. В сентябре 1911 г. жалобы на это поступали из Астраханской и Самарской губ.[50] Особенно тяжело в этом отношении пришлось Астраханской губ. Через месяц после первой жалобы, 18 октября, губернатор Соколовский сетовал: «Из 19 техников, коих я просил командировать в мое распоряжение, я по настоящее число получил лишь 5, что почти не меняет условий и не дает возможности поставить дело на прочное основание»[51]. Спустя две недели, 31 октября, прибыло только 4 техника, и Соколовский придумал выход: он попросить прислать в качестве начальников работ и техников саперных офицеров и унтер-офицеров[52]. Эта просьба была выполнена. Однако когда Военное министерство согласилось командировать саперов, общественные работы в Астраханской губ. уже прекратились из-за наступления зимы. В Симбирскую губ. было откомандировано 5 офицеров и 10 унтер-офицеров саперных батальонов Киевского военного округа, в Оренбургскую губ. – 16 саперных офицеров[53], остальные саперы отправились в Тобольскую губ.[54]

Общее количество персонала, задействованного в общественных работах, составило 5135 чел.: 95 инженеров, 130 гидротехников, 766 техников, 154 лесовода, 27 саперных офицеров, 50 саперных унтер-офицеров, 3807 десятников и старших рабочих, 106 заведующих работами[55]. Малочисленность квалифицированных инженеров и техников привела к тому, что каждый из них наблюдал сразу за несколькими проектами. Так, отмеченный премией за деятельное участие в работах в Уральской обл. гидротехник К. Ганн за период с 1 августа до половины мая 1912 г. «исполнил» 11 земляных плотин, 2 глубокие буровые скважины в 7-ми поселках 4-х волостей (линия объезда – 280 верст)[56]. Гидротехник П. Солодухин с конца августа 1911 г. по 1 марта выполнил 42 «мелкие» работы (окопка угодий, заготовка камня, срытие взвозов), и 8 плотин в 15 поселках 6 волостей Уральской обл. (линия объезда 550 верст)[57]. Лесничий Михеев выполнил 19 водоудержательных плотин, 6 оросительных плотин, 6 оросительных каналов и другие проекты в 20 поселках Уральской обл.[58] Агроном Колесников выполнил 42 проекта в 16 поселках[59].

Неизбежным следствием малочисленности квалифицированного персонала и спешности организации стали технические ошибки (в особенности это относилось к гидротехническим сооружениям). Так, в Астраханской губ. «работы с технической стороны оставляют желать очень многого», и весной многие сооружения были размыты[60]. В Бузулукском уезде Самарской губ., по словам Л.Н. Липеровского, «многие из этих грандиозных земляных сооружений [плотин – Е.Б.] были размыты и уничтожены весенней водой»[61]. Однако, согласно документам, «многие» сооружения на самом деле оказались меньшинством: в уезде требовало ремонта 24 сооружения, а сумма ремонта составляла 18,6 тыс. руб. (при общей стоимости 70,6 тыс. руб.)[62] В Уральской обл., несмотря на низкое качество построенных сооружений, лишь одна плотина была прорвана, хотя все водосливы и оказались размыты[63]. В Акмолинской обл. процент неудачных сооружений был незначительным[64], в Оханском уезде Пермской губ. все работы были произведены вполне удовлетворительно[65]. Оценить общий ущерб гидротехническим сооружениям от весеннего паводка мы не можем, однако имеем сведения, что на завершение сооружений, ремонт и охрану от весенних вод было ассигновано 811 тыс. руб.[66]

Периодически на общественных работах происходили несчастные случаи. Трагический инцидент случился 19 января 1912 г. в Акмолинской обл., где во время бурана на общественных работах замерзло насмерть 98 крестьян. Всего по области в этот день насмерть замерзло 405 человек[67]. На работах случались и неизбежные злоупотребления: взятки, пьянство технического персонала и т.п.[68] Нельзя не указать на то, что сама организация работ имела следствием невозможность участвовать в них для некоторых (как правило, беднейших) крестьян. Так, в зимних работах не могли принять участия самые нуждающиеся, у которых не было теплой одежды. Не все могли добраться до отдаленных от своих селений работ. «Крестьянин сам голодный, с голодной лошадью (лошади падали на бороздах) не может ни себе, ни лошади запасти корму на рабочий день и должен отказываться от работы», - отмечала благотворительница Е.Н. Винбер (Курмышский уезд Саратовской губ.)[69]

Из 161,3 млн руб., ассигнованных казной на борьбу с последствиями неурожая 1911 г. на организацию общественных работ было истрачено 42,7 млн руб., то есть примерно 26%. 97,1 млн руб или 60% было израсходовано на закупку и выдачу хлеба в ссуды, а также на продажу его по заготовительной цене. На благотворительную помощь было истрачено 10,3 млн руб. (6%). Все эти меры помогли в значительной степени предотвратить голод. Смертность сельского населения в 50 губ. Европейской России в 1910 г. составляла 31,2 на 1000 чел., в 1911 г. – 26,9, в 1912 – 25,9, т.е. снижалась[70]. В 1911-1912 гг. смертность от тифа была ниже, чем в 1906-1910 гг.[71] Заболеваемость цингой несколько повысилась и достигла в 1911 г. показателя 4,1 на 10000 чел., а в 1912 г. – 6,3. В урожайные годы (1908-1910 гг.) эти цифры составляли 2,7-3,7 на 10000 чел. Для сравнения, во время голода 1891-1892 гг. эта цифра достигала 16,6, в 1899 г. – 11,8, в 1902 г. – 7,3. Заболеваемость цингой из всех голодных лет начала XX в. была ниже, чем в 1912 г., только в 1907 г. – 5,3[72].

            Общественные работы не стали главным видом помощи нуждающимся, как это планировалось властями изначально. Тем не менее, они внесли существенный вклад в дело борьбы с голодом в 1911-1912 гг. Ошибки и недостатки общественных работ во многом были результатом их беспрецедентного для России масштаба. В исторической перспективе этот опыт следует признать довольно успешным. Он показал потенциальную способность российской власти обеспечить в годы кризиса минимальным заработком миллионы людей и таким образом сохранить социальную стабильность.

Вконтакте

Facebook

Что бы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти на сайт