Фешкин Вячеслав Николаевич "Проблемы взаимоотношения историка с источником. Историк и его научное произведение"

доцент Башкирский Государственный Университет

Письменный исторический источник – результат деятельности человеческой мысли. Отсюда напрашивается вывод, что письменный источник нельзя рассматривать или исследовать в отрыве от его автора [1].

Здесь мы имеем ввиду автора – не конкретного человека со своей фамилией и именем [2], а автора в широком смысле, т.е. человеке, вобравшем в себя дух эпохи и являющемся неотъемлемой частью своего времени и философии своего времени. Поэтому анализ и изучение источника целесообразно начинать с определения ученым методологической базы, а самое главное, иметь максимальное представление о времени, когда исследуемый документ был создан. Однако, если исходить из данной установки, то возникает некая парадоксальная ситуация: прошлые эпохи исторической реальности воссозданы историками только на основании изучения источников. Но источник, как было отмечено, изучать без знания конъюнктуры, в которой он был создан, не представляется возможным.

Таким образом, ставится под сомнение познаваемость прошлого [3]. Тем не менее мы не видим тупика в этой ситуации, так как существуют другие сферы объективного мира, которые во многом эмпирически познаются. И если естественнонаучные знания во многом достигли определенных результатов, то мы можем констатировать, что и процессы протекающие в человеческом обществе, на протяжении тысячелетий подвластны изучению [4].

Для работы, историки создали методологическую базу, позволяющую широко охватить и осознать многие события прошлого [5]. Но, как правило, это касается тех событий, от которых сохранилось достаточное количество исторического материала различных типов и видов. И здесь мы сталкиваемся с еще одной проблемой: как поступать в тех случаях, когда источников незначительно, либо они отсутствуют вообще [6]? Касается это прежде всего, немасштабных и незначительных на первый взгляд событий прошлого. Исследователю в данной ситуации приходится или восстанавливать их опираясь на логику схожих и изученных исторических фактов в совокупности со своей интуицией, либо объявить, что факт этот не имеет места [7]. В принципе, с точки зрения позитивизма, сам историк не должен занимать роль «домысливателя» или «объяснителя» без эмпирии, в данном случае без источника. И это утверждение несомненно заслуживает внимание.

Однако, если следовать этой концепции, то историк в идеале должен был автоматически становиться «летописцем», т.е. в хронологическом порядке он должен описывать события, информацию о которых ему удается почерпнуть из источника [8]. А источник ещё до использования в таком научном исследовании должен был пройти источниковедческий анализ, в частности, проверку на подлинность. Но мыслящий человек, а историк – это несомненно мыслитель с философскими взглядами, не способен, в силу своего интеллектуального потенциала, определенного знания и широкого кругозора, удовлетвориться обычной констатацией факта [9]. Высоко мыслящий человек не может не привнести свой субъективный момент, при работе с источником. И чем у исследователя больше способность к философскому осмыслению, тем более субъективного мы можем увидеть в его трудах [10]. Субъективность суждений автора в историческом исследовании не является негативным признаком его работ [11]. Без субъективного начала в историческом исследовании, не состоялись бы такие научные дисциплины и направления, как теория и методология истории, историография, герменевтика и т.д. Вероятно была бы исключена возможность развития различных подходов или школ к историческому процессу, таких как цивилизационный, всемирно-прогрессивный, регионально-биосферный, марксистский и др.

Но одновременно, перед нами встает ряд проблем, связанных с крайней субъективизацией и игнорированием при этом научных методов. Искажение и фальсификация исторических фактов приобрела на сегодняшний день угрожающие масштабы [12]. Можно выделить четыре основных вида исторических искажений, в основе которых лежат различного рода мотивации. Это: политический мотив, личный мотив, корыстный и неосознанный (дилетантский).

Нередко исследователь может охватить сразу несколько видов искажений. Корыстный мотив сопровождает политический и личный мотивы. Дилетантское отношение к историческому факту связанно с журналистикой и научно-популярной литературой. Таким образом, как историческое сообщество, так и общественное сознание часто оказывается в плену мифов и фальсификаций. Многие историки пытаются опровергнуть их и сами впадают в очередные заблуждения.

Двигаться в сторону решения, выше указанных проблем, мы считаем нужно через необходимость пристального внимания к научному изысканию исследователя с целью выявить его личностные характеристики.

Работа с трудами, претендующие на научное историческое исследование, с целью характеристики внутреннего мира автора поможет понять его мотивацию к созданию им письменного текста.

Что мы, в данный момент, вкладываем в понятие «внутренний мир» ученого? В нашем случае, это понятие максимально приближено к понятию «мировоззрение». А под мировоззрением мы понимаем всю систему ценностей, убеждений и идеалов человека. Эта система направляет его деятельность и формирует отношение к действительности.

Почему мы считаем научный труд ученого-историка основополагающим для раскрытия его мировоззрения? На наш взгляд, научный труд – это внутреннее (экзистенциальное) состояние исследователя. Он представляет результат его мысленной деятельности, которая является не только его профессиональным мастерством, а является его духовной потребностью. Это значит, что через этот труд он выражает свою духовную, сущностную установку.

Здесь сразу следует оговориться: на различных исторических этапах, ученые-мыслители чаще всего выражали на бумаге не то, что думали. Это говорит о том, что автор либо искренне верит в то, что ему навязано конъюнктурой, либо он по состоянию своего характера пытается довести свою «настоящую видимость мира» завуалировав её общепринятыми «формулами».

Особенно подобная тенденция наблюдалась в среде историков, в эпоху советского государства в России. Но это не значит, что идеология из вне, видоизменяет внутреннюю сущность историка. Это лишь даёт ему очередную проблему донести до читателя свою мысль. Но она им так или иначе преодолевается. В основном через «эзопов язык». И здесь раскрывается внутренняя работа автора, стремление преодолеть навязанные терминологические и понятийные барьеры. Иногда за простым текстом, ученый «прячет» глубокую мысль. Которую он имеет стремление донести, но не выходя за установленные рамки. Всё это свидетельствует о многом:

- мастерским владением автором языком и научными понятиями

- наличие у него стремления к научной истине, но не путем открытого противостояния с реальным положением дел

- преобладание в нем сознательного над бессознательным

Известно что становление ученого, «взросление» и «зрелость» имеет отражение в его научных трудах. Но это отражение «научного возраста» не всеобъемлюще, т.е. не вносит резкое различие в его научных установках, как таковое [13]. «Научный возраст» лишь вносит коррективы в исследовательскую деятельность. На первом этапе, историк лишь формирует свои исторические взгляды на проблему, определяется с тематикой и самое главное, формирует идею в своих исследованиях. Чаще всего идея или «концентрат» научного интереса историка есть система взглядов на окружающий его мир. Этот «концентрат» остаётся «ядром» последующих его исследований.

В данном случае «ядром» или «концентратом» научного интереса мы называем эмпирическое, но субъективно осмысленное бытие начинающего ученого. В последующим, историк, несмотря на давление на его сущность, приходящую из вне объективную реальность, начинает создавать труды, пытаясь преодолеть свой собственный субъективизм.

Однако, нас в данный момент интересует не сколько проблема интерпретации исторического процесса, тем или иным историком, а то как его попытка интерпретации исторического процесса поможет нам выявить мировоззренческие стороны самого историка.

Универсального метода в данном случае быть не может, но есть инструментарий и некоторые принципы, которые успешно применяются в историографии, источниковедении, герменевтике и других научных дисциплинах. Мы же, в нашем исследовании нуждаемся в усовершенствовании этой методологической базы, путём расширения и уточнения понятийного аппарата, выявления наиболее существенных сторон психики ученого, путем работы с его научным материалом.

Историческая наука, создав огромную документальную и историографическую базу столкнулась, на наш взгляд с проблемой её систематизации, классификации, а главное, объяснении вычленения из научного труда информации о самом её создателе.

Мы, в рамках статьи, коснемся лишь внешних признаков научного текста, из которых можно сделать выводы, касающиеся самых общих черт характера ученого.

Длина предложений, говорит о том, что автор имеет философский склад ума.
Применение сложных терминов и понятий (чаще философских), особенно из смежных дисциплин – автор подвержен самоисключительности. Как правило, их труды, редко представляют значимость в научном плане.
Крайне частое цитирование своих предшественников (Случается на одной странице, до 10-15 ссылок) свидетельствует либо об отсутствии у исследователя своей позиции, либо это наличествует о неудачно выбранной теме исследования (если это не историографическая работа). Что в свою очередь говорит о низком уровне подготовки. Но здесь же показатель о высоком знании историографии вопроса. Автор отличается кропотливостью и терпением. И наоборот, крайне редкое цитирование, отличает автора тем, что он пытается самостоятельно дать оценку тех или иных исторических событий и наличие у него широкого словарного запаса. Процесс работы с собственным текстом им воспринимается как творчество, близкое к художественному. Такой же вывод можно сделать в том случае, если в тексте мы находим множество художественных оборотов и пафоса.
Часто встречаются исторические работы, разбитые на множество глав и параграфов, небольших по объёму. Данная тенденция наблюдается у исследователей склонных к охвату довольно крупных тем. При этом, мы видим здесь довольно сложный типаж, который имеет волевые черты, но не до конца осознаёт трудность поднятой им темы. Чаще такая проблема встречается с молодыми историками, имеющими не вполне опытных научных руководителей.

Таким образом, через изучение исторического исследования, возникает возможность наиболее полно раскрыть нам мировоззренческую структуру автора, выявить некоторые его психологические черты, мотив к созданию работы, направить на решение сложных источниковедческих проблем.

[1] Нужно уточнить: письменные источники имеют такие виды, как делопроизводственные, актовые, личного происхождения, законодательные и т.д. Исходя из вида, не всегда имеет смысл искать автора. Скажем, на такой письменный источник как чек, типовой договор или статистический отчет. Мы, в нашей статье исходим из авторских письменных источников.

[2] Установить инициалы автора представляет сложность, особенно когда речь идет о древности. Хотя вполне атрибуция возможна. Пронштейн

[3] Историческая истина, и не только историческая, ставились под сомнение всегда. Причем делалось это независимо от того имеется ли достаточное количество источников или не имеется вовсе. Тем не менее, мы не склонны, сегодня постулировать тезис о непознаваемости прошлого.

[4] Хотя это изучение весьма специфическое. Процесс воссоздания, объяснения и моделирования прошлого как в естественных, так и в гуманитарных науках сопряжен с трудностями и часто становится дискуссионным.

[5] Конечно были адаптированы, прежде всего общенаучные методы.

[6] Конечно, если событие имело место, но не осталось артефактов – это вопрос более философский, требующий отдельного разговора. Но есть следующая проблема: упоминание или след о событии, процессе или явлении существует, может даже в нескольких источниках, однако для более подробного и глубокого изучения события документы отсутствуют или не найдены.

[7] Речь в данном случае идет о том, если не найдены не только письменные источники, но и вещественные.

[8] Термин «летописец» мы применили лишь для эффекта, чтобы сконцентрировать внимание на фиксации факта автором, без аналитического восприятия их.

[9] В принципе такое возможно, но это будет подобие подробной и усложненной хронологической таблицы.

[10] Мы склонны считать, что даже самая объективная оценка чего-либо, в работах высокоинтеллектуального исследователя, тем более она будет носить в себе субъективного начала. И здесь мы не находим противоречия.

[11] Наоборот, некоторые философы и мыслители такие как Вильгельм Дильтей, Эдмунд Гуссерль, Мартин Хайдеггер, выступали за то, что научные знания теряют смысл, если строятся на отрицании субъективизма.

[12] Вполне достаточно вспомнить «исследования» бывшего агента ГРУ Резуна и его интерпретацию о начале ВОВ или математика Фоменко с его новой хронологией. К сожалению существуют примеры «исследований» сделанные профессиональными историками.

[13] Скажем, с накоплением опыта и увеличением источниковой базы мы находим в трудах лишь совершенствования мастерства ученого.

Вконтакте

Facebook

Что бы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти на сайт