• Главная 
• Совет молодых ученых ИРИ РАН 
• О школе-конференции
  • Оргкомитет
  • Программы
  • Отчеты
• Информационное письмо
• Заявки 
• Доклады 
• Архив
  • 2012
  • 2013
  • 2015

Малахов Вадим Александрович "Польское восстание 1863 г. и политика властей по отношению к евреям Царства Польского"

аспирант РГГУ

Вторая половина XIX в. для России было временем модернизации и постепенной трансформации из донациональной династической империи в современное государство. Это было время все большего распространения в России националистических идей. Событием сыгравшем огромную роль в этом процессе стало польское восстание 1863 г. В этой связи было бы интересно проследить влияние восстания на политику властей по отношению к евреям ЦП.

 Вплоть до начала 1860-х гг. правительственная политика по отношению к евреям ЦП отличалась жесткостью, а условия их проживания считались худшими, чем в пределах черты оседлости. Официально этнически польские земли не входили в черту оседлости, евреям ЦП было запрещено переселяться в губернии черты и наоборот. ЦП обладало уникальной правовой системой, на ее территории функционировало собственное законодательство о евреях. Иным было общинное самоуправление: взамен кагалов, отмененных в 1822 г., вводились божничные округа, финансовый контроль государственной власти над которыми был значительно жестче[1].

При этом до 1860-х гг. национально-культурная ориентация евреев ЦП мало заботила правительство: главной задачей своей политики оно видело просвещение евреев, искоренение их «закостенелости» и «фанатичности», даже если это означало ополячивание. Предлагавшиеся в 1840-1850-х гг. проекты унификации еврейского законодательства Царства и черты оседлости не несли в себе обрусительных интенций[2], а их необходимость объяснялась чрезмерным числом ограничений, мешающих слиянию евреев с местным населением (т.е. с поляками). Однако всем этим проектам не суждено было воплотится в жизнь.

Уже конце 1850-х гг. в правительственных кругах возобновляются дискуссии об эмансипации евреев ЦП. Поначалу власть не желала идти на уступки, но с развитием в начале 1860-х гг. в Польше протестного движения в уравнении прав евреев с поляками начинают видеть политический инструмент, позволяющий привлечь евреев на правительственную сторону. Кардинально правовое положение евреев меняется только после реформ, проведенных главой гражданской администрации Царства маркизом А. Велепольским (1862 г.). По его инициативе евреи были уравнены в правах с христианским населением[3].

Реформы зачастую рассматривались как средство привлечь евреев на сторону правительства. Наместник ЦП генерал-адъютант А.Н. Лидерс писал: «Теперь, в ожидании равноправности, они, конечно, не очень расположены к уступкам в пользу польской народности»[4]. В то же время, в 1862 г. постановлением Государственного совета ЦП евреям было запрещено составлять юридические акты на своем языке. То есть реформы по прежнему были направлены не столько на привлечение евреев на сторону власти в обстановке польских манифестаций, сколько на скорейшую их ассимиляцию, даже если это обозначало превращение их в «поляков Моисеева закона».

Оценка властями предпринятых мер поначалу была довольно высокой, особенно с точки зрения ослабления польской оппозиции. Однако в том же 1862 г. А.Н. Лидерс давал противоположные оценки реформам и их целям, указывая, что евреи «принуждены были купить обещанные преимущества ценою братства, заявленного на польских манифестациях»[5]. Из поздних донесений наместника видно, что с началом беспорядков власти начинают относиться к «полякам Моисеева закона» все с меньшим доверием. Впрочем, какой-либо четкой позиции по данному вопросу выработано не было. В донесениях самого наместника можно встретить взаимоисключающие оценки реформ и их последствий.

После восстания 1863 г., когда именно наиболее ассимилированные евреи поддержали польских повстанцев, необходимость борьбы с польским культурным влиянием на евреев стала очевидна российских властей. Предполагалось «разъединить поляков с евреями, потому что евреи хотят выказать свой патриотизм, между тем у них в виду не более как материальные выгоды, которые от этого они имеют, это возможно тем более, что энтузиазм примирения прошел уже со стороны поляков, которые по характеру самолюбивы, а евреи сравнены почти во всем с ними в правах»[6].

В отличие от прусской части Польши, где евреи стали союзниками власти и быстро аккультурировались в немецкое общество[7], в ЦП ориентация на русскую культуру среди образованных евреев играла минимальную роль. В 1872 г., когда наместник Царства Ф.Ф. Берг составлял отчет о последствиях реформ Велепольского, большинство губернаторов писали ему о ее провале[8]. По их мнению, евреи пользовались новыми правами исключительно для извлечения материальных выгод и сближаться с местным христианским населением не стремились. Более того, Радомский губернатор Д. Анучин считал, что сближение евреев с христианским населением поведет к большей солидарности евреев с местным городским населением и их полонизации, что едва ли соответствует интересам правительства. В то же время, не веря в обрусение местных евреев, он заключал, что следует, стараясь обрусить евреев черты оседлости, принимать меры к меньшему их ополячиванию в Привислинском крае[9].

Одной из первых мер по противодействию польскому влиянию стал запрет проповедей на польском языке в синагогах. При этом, однако, из-за незнания большинством польских евреев русского языка было решено дозволить произношение проповедей на языках еврейском или немецком[10]. Введенный запрет впоследствии нередко нарушался.

Говоря о системе образования евреев в ЦП, стоит отметить, что еврейские общеобразовательные училища появились здесь еще в первой половине XIX в. При этом первоначально одной из главных их задач было сближение евреев с поляками. Если в губерниях черты оседлости религиозные предметы преподавались на иврите, а перевод специальной литературы на русский язык не только не поощрялся, но напрямую запрещался, то в ЦП еврейским училищам не только придали религиозный характер, но старались даже все необходимые религиозно-еврейские книги перевести на польский язык. Даже в Варшавском раввинском училище бόльшая часть предметов преподавалась на польском языке. После подавления восстания власти начинают вмешиваться в существующую систему образования с тем, чтобы ограничить польское влияние. В 1863 г. было закрыто Варшавское раввинское училище. В 1860-1870-е гг. все активнее звучат голоса о необходимости использования школ для русификации евреев, обсуждаются проекты полного подчинения частных еврейских училищ Министерству народного просвещения.

Как правило, в борьбе хасидов и прогрессистов правительство поддерживало последних. Однако после восстания местные власти оказались перед сложным выбором: поддержка прогрессистов означала содействие полонизации евреев, а поддержка хасидов поощряла их «фанатизм». Особенно сильно противоречия между двумя этими группами проявлялись во время выборов раввинов: иногда ситуация накалялась настолько, что дело доходило до массовых уличных драк[11]. Местные власти нередко вмешивались в выборы, поддерживая того или иного кандидата[12].

Мотивом подобного вмешательства была не только забота о национально-культурной ориентации польских евреев, но и стремление с помощью раввинов воздействовать на еврейское общество для обеспечения рекрутских наборов (считалось, что хасиды наиболее активно уклонялись от призыва). С этой целью некоторые чиновники даже предлагали приглашать на должности раввинов выпускников раввинских училищ – выходцев из губерний черты оседлости[13]. Подобные проекты были отклонены из-за того, что раввинские училища Западного края были в 1872 г. преобразованы в еврейские учительские институты. Это, впрочем, не мешало местным властям продвигать в раввины выходцев из Западного края.

В отдельных случаях власти назначали своих кандидатов на должность раввина в обход выборов. Так было, например, в 1870 г. в Варшаве, когда после смерти  раввина был назначен новый. При этом власти решили поддержать хасидов. Поддержка властями хасидов объяснялась так: «Партию прогресса он (президент Варшавы И.В. Витковский. – В.М.) считает способною легко увлекаться разными мечтаниями и поддаваться внешним возбуждениям, хотя бы враждебным правительству, тогда как неподвижность, присущая евреям правоверным, имеет в его глазах значение консервативного элемента, представляющего для правительства желаемые гарантии»[14].

Из приведенных данных видно, что правительственная политика по отношению к евреям ЦП после восстания 1863-1864 гг. не отличалась последовательностью, часто все зависело от мнения конкретного чиновника. Одни боролись с еврейским «фанатизмом» в лице хасидизма и поддерживали прогрессистов, другие, наоборот, видели в прогрессистах опасных революционеров и считали целесообразным поддерживать «фанатиков». К концу 1870-х гг. в МВД сложилось мнение, что правительству не выгодно поддерживать ни одну из групп евреев, более того, обострение противоречий между хасидами и прогрессистами и дробление еврейского общества на разные враждебные друг другу толки даже на руку властям[15].

Таким образом, восстание 1863-1864 гг. стало водоразделом, после которого российские власти пересматривают свое отношение к просвещенным евреям ЦП. Если ранее правительство всячески поддерживало маскилов, то теперь оно ищет союзников в борьбе с поляками в традиционном еврействе, аккультурированные же евреи стали рассматриваться как враги. Российские элиты, таким образом, отходят от характерных для начала XIX в. идей Просвещения, все больше начиная мыслить в русле националистического дискурса. Кроме того, после 1863 г. еврейский вопрос в ЦП в гораздо большей степени виделся властям сквозь призму польского вопроса, и, соответственно, политика по отношению к евреям ЦП находилась в прямой зависимости от политики по отношению к полякам этого региона.

 

 

 

---

Что бы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти на сайт