• Главная 
• Совет молодых ученых ИРИ РАН 
• О школе-конференции
  • Оргкомитет
  • Программы
  • Отчеты
• Информационное письмо
• Заявки 
• Доклады 
• Архив
  • 2012
  • 2013
  • 2015

Худин Кирилл Станиславович "Документы Аптекарского приказа в собрании Архива Санкт-Петербургского отделения Института Истории (СпбИИ) РАН (1654-1655 гг.): по материалам «Коллекции московских актов» (к. 249) и «Коллекции Н.П. Лихачева» (к. 238)"

Аспирант РГГУ 

Документы Аптекарского в архиве Архива Санкт-Петербургского отделения Института Истории (далее — СпбИИ), в отличие от Российского Государственного архива Древних Актов (далее — РГАДА) не представляют из себя отдельного фонда^[1], а находятся в составе коллекций: «Коллекции московских актов» (к. 249)^[2] и «Коллекции Н.П. Лихачева» (к. 238). Последняя, разделена на картоны, где документы Аптекарского приказа объединены в картоне № 57^[3]. Всего 30 ед. хр.: 23 ед. хр. и 7 ед. хр. соответственно. Необходимо отметить также наличие одного документа в «Коллекции Н.Ф. Романченко»^[4], однако он не будет нами рассмотрен в статье, т. к. датирован 1692 г., что не входит в исследуемые нами хронологические рамки.

Самый ранний документ к. 249 датирован 19 декабря 1632 г. - это память из Разрядного приказа в Аптекарский с требованием прислать двух лекарей в крепость Белую к воеводе С.В. Прозоровскому^[5]. Это документ был полностью опубликован еще в 1841 г. в Актах исторических^[6], и потому мы не будем на нем подробно останавливаться. Скажем лишь то, что в РГАДА хранится отпуск с ответного документа^[7], согласно которому в полки посылаются лекари Кашпар Давыдов и Томас Утин — этот документ также опубликован^[8]. 

Документы, созданные после 1672 г. (7 ед. хр.) в данной статье рассматриваться не будут^[9]. Это связано с тем, что в этом году происходит фактически преобразование Аптекарского приказа в два разных ведомства с несколько различающимися функциями: старый Аптекарский приказ и Приказ Новой аптеки^[10]. Основная масса документов отложившихся в указанных выше двух коллекциях датируется весьма узким периодом 1654-1655 гг.^[11]

Поскольку собрание документов представляет собой именно коллекции, то весьма трудно говорить о какой-либо внутренней структуре фонда. Несмотря на  то, что некоторые ед.хр. объединены тематически, правильнее всего будет рассматривать источники по видовому признаку, или тематически-видовому.

Рога «единорога».

Вначале рассмотрим два документа из коллекции Н.П. Лихачева^[12]. Они посвящены экспертизе «инроговых» рогов, которые для продажи царю прислал Петр Марселис, а экспертами сделки выступили доктор Артман Граман и Андрей Виниус-старший. Тематически к ним также примыкает один документ из коллекции № 249^[13]. Последний — представляет собой «сказку» доктора Артмана Грамана об осмотре им рогов, а документы из коллекции № 238 — отписки временного главы Аптекарского приказа Ивана Андреевича Милославского к царю в его стан под Смоленском в 1655 г..

Процедура освидетельствования рогов единорога и их места в культуре России XVII века подробно описаны в статье британской исследовательницы Клэр Грифин^[14], которая проводила свои изыскания в РГАДА. К сожалению, документы архива СпбИИ, окались для нее недоступны и не были использованы при написании статьи.  

Меж тем эти документы содержат весьма интересную информацию, причем относящуюся не только к данной теме.

Во-первых, документ из «Коллеции московских актов»^[15] строго говоря представляет собой не саму «сказку» доктора А. Грамана, а только лишь отпуск с неё, который слово в слово повторяет текст оригинала. В отличие от оригинала (которых хранится в РГАДА),^[16] отпуск не имеет подписи самого доктора. Оригинал был подклеен к докладу для Государя, который в это время  находился со своими воеводами в походе против Польши. 

Во-вторых, исходя из текста «сказки» Грамана можно понять, что рога были им осмотрены сразу же после того как Петр Марселис принес их к Илье Даниловичу Милославскому — т. е.  5 марта 1655 г.^[17], или вскоре после этой даты. Однако, как мы видим, переписка о покупке товара затянулась на несколько месяцев, что не удивительно, потому что речь шла об очень крупных суммах: от 1000 за маленький рог до 5000 рублей за два побольше^[18]. Фунт золота стоил «всего» 120 рублей^[19].

И.Д. Милославский покинул Москву вместе с царем в 165... г.^[20] и эта сделка была поручена окольничему И.А. Милославскому, наряду с обязанностями «Оптекарский приказ всякими делы ведать»^[21]. Окольничий торговался с Марселисом как мог - «торговал всякими мерами»^[22].

Первая отписка^[23] И.А. Милославского является ответом на царскую указную грамоту, которая была  создана в стане в Смоленске 1 мая и попала в Москву не позже 12 мая 1655 г. Грамота была послана с дьяком Максимом Лихачевым^[24]. К сожалению, датировать отписку можно лишь приблизительно (что и было сделано при ее описании в архиве), т. к. конец дела утерян. Крайняя дата, упоминаемая в тексте — 12 мая 1655 г.^[25]

Согласно С.Б. Веселовскому^[26] (со ссылкой на А.П. Барсукова^[27]) этот дьяк был в Смоленске до 27 марта этого года, однако тот факт, что он отвозил в Москву несколько грамот (о других будет сказано ниже), которые были созданы не ранее 30 апреля — 1мая свидетельствует о том, что в это время он еще был в Смоленске. К тому же известная дата его следующего назначения дьяком Иноземского приказа относится к июлю того же года. Достоверных сведений о его судьбе с 1 мая по июль 1655 г. у нас нет.

В ответ, И.А. Милославскому было поручено, посоветовавшись с Граманом, из трех рогов «выбрать два рога лутчих» и «торговать на соболи», а если Марселис «учнет цену держать большую» - купить только «один рог доброй». Продавец, однако, «бил челом словесно» и настаивал на том, что «за болшой за лутчей рог пять тысеч рублев [,] за середней четыре тысячи рублев [,] за меншой тысечи рублев [,] всего десет тысяч рублев [,] а менши де того взять нелзе»^[28].

Вторая челобитная  Милославского датирована не ранее 24 июня — днем когда пришла из стана царская грамота. В этом источнике упоминается еще один персонаж — Андрей … Виниус - «иноземец, гость», который в то время снабжал «государеву аптекарскую казну» различными заграничными товарами^[29] Он появляется «на сцене» в тот момент, когда договоренность о сделке, казалось бы, уже была достигнута. Очевидно, что «гость» мог, как и доктор Граман весьма неплохо разбираться в таком товаре как «рога единорога». 13 июля 1655 г., он «извещал» И.А. Милославского, т. е. подал ему извет, в котором сообщал важну информацию, существенно расходящую с оценками Грамана. Во-первых, с самого начала своего изложения, Виниус сомневается в подлинности рогов, и говорит о них весьма критично, хотя и дипломатично: «которые тое кости н[ы]не в Оптекарском приказе продают, а называют их инроговыми и сказывают, что сила в них добрая есть [курсив мой — К.Х.]»^[30]. Во-вторых, цену, которую за них просит Марселис кажется ему слишком высокой: «а держат их в высокой цене а мочно де тех костей взять и дешевле … многим у галанца у Якова Инлопенва в Абстрадаме [Амстердаме — К.Х.]»^[31]. Это удар явно в сторону Петра Марселиса. Фактически — это обвинение в попытке нажиться на русской казне. Однако, самое главное как описывает Виниус описывает эти «рога»: «те кости водяного зверя выбивает море [выбрасывает на берег — К.Х.] на китовой ловле где китов много в Грунлянской земле [Гренландии — К.Х.] и в Индые»^[32]. «Те ево изветные речи за ево Андреевою рукою» И.А. Милославский послал к царю^[33].

И.А. Милославский «допрашивал» Марселиса «прямые ль те роги индроговые или водяного зверя и даст ли он Петр в том поруки», но тот «поруки по себе … не дал» и сказал, что «где те роги добыты в котором государстве и он де Петр в том государстве не бывал»^[34]. 

Напомним, что Граман ни сколько не сомневался в подлинности рогов и их чудодейственной силе. Подобные сомнения Виниуса вряд ли могли строится только лишь на его догадках. Это было фактически обвинение доктора Грамана и гостя Марселиса в обмане Государя. Для такого серьезного шага гость Виниус, вероятно, мог бы воспользовался отъездом Артмана из Москвы в стан к Государю и его отсутствием в столице.

Дело в том, что доктор был «оставлен на Москве за болезнею..., а срок учинен стати ему на нашей службе [в полках] Маия 1 числа нынешняго 163 году»^[35]. Это мы узнаем из еще одной грамоты, которую вез Максим Лихачев к Ивану Андреевичу Милославскому. Видимо, в начале марта он еще был здоров, когда производил осмотр рогов. Список с этой грамоты отложился в СпбИИ^[36], однако конец его утерян: ни где создана указная грамота, ни с кем послана там не указано^[37]. Однако, самое главное, что в составе этого документа сохранился черновикответа И.А. Милославского^[38] (это позволяет нам проследить как создавался документ^[39]. 12 мая Иван Андреевич выслал к Государю из числа запрошенных только лекаря Ивана Губина и лекарского ученика Сидора Григорьева, «а Артман Граман [лежит зело руками и ногами не владеет]^[40] [и у^[41]] костоправа [у] Первушк[и]^[42] Петрова [выслати на твою г[о]с[у]д[а]р[е]ву^[43]] службу нелзя]^[44] [8-й^[45] день]^[46] нога переломлена [,] выслать их вскоре на твою  Г[о]с[у]д[а]р[е]ву службу [никоторыми мерами]^[47] нелзя а как им учнут обмагати^[48]...^[49]»^[50]. Вероятнее всего, они получили эти травмы когда были на службе под Смоленском^[51].

Видимо поэтому, Виниус так затягивал с подачей извета и ждал пока доктор Граман поправится и покинет Москву^[52].

Кроме того, из отписки Милославского, мы узнаем, что Виниус в момент создания (или отправки) документа, т.е. «а н[ы]не он под началом в Чюдове м[о]н[ас]т[ы]ре»^[53]. По мнению Т.А. Опариной это означает, что он находился под оглашением перед сменой веры^[54]. Этот бесповоротный шаг позволял ему рассчитывать на дополнительное покровительство со стороны царя.

Клэр Гриффин совершенно справедливо отмечает, что «важнейшее отличие между западноевропейскими текстами и докладами Аптекарского приказа состоит в отсутствии ссылок на Библию» и то, что «они [врачи Аптекарского приказа] сознательно решили не привлекать внимание к этому факту». Она полагает, что «можно предположить, что им было велено не затрагивать проблем, связанных с религией. Приказ диктовал им не только, о чем писать, но и как писать»^[55]. Однако вышеописанные противоречия в текстах двух иностранцев показывают, что какая-то единая позиция вряд ли отсутствовала. Что касается иностранцев, то, скорее всего, они сами не желали участвовать в религиозных дискуссиях. Со времен спора иосифлян и нестяжателей в начале XVI века в России отсутствовали широкие и публичные дискуссии на теологические темы. Дискуссия в 1660-х гг. окончилась для церкви в общества гражданским противостоянием и расколом на несколько столетий.

Так в этой переписке о покупке рогов причудливо переплелись взаимоотношения иноземцев, их противоречия и интриги.

Вконтакте

Facebook

Что бы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти на сайт