• Главная 
• Совет молодых ученых ИРИ РАН 
• О школе-конференции
  • Оргкомитет
  • Программы
  • Отчеты
• Информационное письмо
• Заявки 
• Доклады 
• Архив
  • 2012
  • 2013
  • 2015

Устинова Ирина Александровна "Дьяк Великоустюжского архиерейского дома Данила Лаврентьев сын Игнатьев"

кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН

Важным направлением исследования истории государственного управления России XVI – начала XVIII в. стало изучение биографий приказных служащих всех уровней. Ключевым событием в этой связи является публикация фундаментального биографического справочника, подготовленного Н.Ф. Демидовой^[1]. Анализ индивидуальных и коллективных биографий приказных людей определенного периода или региона также в последнее время все чаще становится предметом специального рассмотрения исследователей^[2]. Вместе с тем, в данном предметном поле продолжают оставаться «белые пятна», без ликвидации которых невозможно создать целостное представление о составе, динамике, служебном функционале и тенденциях развития особой социальной группы Московского государства – приказных людей. Очень мало внимания до настоящего времени уделялось исследованию той части приказных людей, деятельность которых была связана с административными структурами Русской церкви. Едва ли не единственным целостным исследованием в этой области продолжает оставаться работа Н.Ф. Каптерева^[3]. Сведения о многих приказных людях архиерейских домов (за исключением Патриаршего) отсутствуют даже в классических биографических справочниках С.Б. Веселовского, С.К. Богоявленского и свежем издании Н.Ф. Демидовой. Подобная ситуация во многом объясняется спецификой состояния источниковой базы вопроса – делопроизводственные архивы большинства архиерейских домов утрачены, находятся в рассеянии или хранятся в труднодоступных региональных архивах.

Предметом исследования настоящей статьи является служебная биография дьяка Великоустюжского архиерейского дома Данилы Лаврентьева сына Игнатьева. Его деятельность нашла отражение в целом ряде опубликованных^[4] и архивных документов^[5]. Их видовой состав довольно однообразен:  это делопроизводственные документы (челобитные, отписки, следственные дела, описи) и письма. Опираясь на корпус имеющихся источников, можно предварительно обозначить крайние даты служебной биографии Данилы Игнатьева – 1683–1699 гг., т.е. не менее 16 лет.

Одно из первых свидетельств о деятельности дьяка Данилы Игнатьева относится к февралю 1683 г. В приходо-расходной книге Великоустюжского архиерейского дома 1682/83 г. упоминаются покупки рыбы и хлеба на новоселье архиерейскому дьяку. Запись от 4 мая зафиксировала получение Лаврентьевым почести от сбора разных архиерейских доходов: рубль с полтиной «да ножик, черен рыбья зуба, шадровой, с серебряною резною оправою» стоимостью 1 рубль^[6]. В 1683–85 гг. дьяк Данила регулярно упоминается в источниках в качестве одного из судопроизводителей архиерейского Разряда^[7]. В эти и последующие годы дьяк Данила не единственный при Устюжском архиепископе. Одновременно с ним в документах в том же качестве упоминается дьяк Иван Осколков, а также приказной Игнатий Лукин^[8].

Важной вехой в карьере дьяка Данилы Игнатьева стал 1685 год – время смены архиерея на Устюге. Редким свидетельством событий 1684–85 гг. с момента смерти архиепископа Геласия до поставления архиепископа Александра является сохранившаяся приходо-расходная книга Тотемского приказного архиерейского двора за этот год. В ней зафиксировано, что «декабря в 13 день [1684 г. – И.У.] ехал с Устюга домовой дьяк Данило Лаврентьев к Москве с ризничьею [казной. – И.У.]. Несено ему в почесть хлеба на 6 денег, колачей на 5 алтын, рыбы: налимов на 5 алтын, харюзов на 2 алтын на 2 денег. В бумажке несено в почесть рубль. … дано 26 алтын 4 денег, латунец на вино…»^[9]. Полный список «почести» утрачен. Дьяк провел на Тотьме несколько дней, остановившись в Спасо-Преображенском Суморине монастыре. Очевидно, это время ушло на подготовку к дальнейшему пути: были наняты две подводы до города Шумского под ризную казну, которую дьяк вез в Москву новому архиепископу, заказана починка дьяческой пищали – важного подспорья в дальнем пути. Очевидно, в эти дни велось и активное обсуждение событий, связанных со сменой правящего архиерея, между дьяком и «приказным» архимандритом Суморина монастыря Игнатием, который также занимал видную позицию в системе епархиального управления^[10].

Вероятно, во время этой поездки дьяк Данило Игнатьев впервые встретился с новым архиепископом Великоустюжским и Тотемским Александром (1685–1699), с которым оказалась связана его дальнейшая карьера. Документы 1680-90-х гг. свидетельствуют, что Игнатьев стал ключевой фигурой при архиепископе, ради которого последний готов был идти даже на конфликты со светскими властями. Об этом свидетельствует, например тот факт, что во время поездок владыки Александра в Москву его сопровождал домовый дьяк Данила^[11]. Однако наиболее интересным в этой связи представляется следственное дело Ивана Москалева.

7 апреля 1693 г. была обнаружена кража архиерейской казны из палатки в Успенском соборе Устюга Великого. Ограблению непосредственно предшествовали работы по «иконостасной ставке», которыми руководил архиерейский домовый сын боярский Иван Москалев. На месте преступления был найден «клепик»^[12], который сын Москалева, также Иван, назвал отцовским. Силами архиерейского Разряда и Устюжской приказной избы было проведено следствие, Иван Москалев был признан виновным в церковной татьбе, за которую по Соборному Уложению 1649 г. полагалась смертная казнь. Однако Москалев не сдался: он, его друг – устюжский площадной подьячий Андрей Злобин, а также сын Иван начали писать челобитные в Устюжскую четверть, обращаться с письмами к боярину Льву Кирилловичу Нарышкину. Одним из лейтмотивов жалоб стали обвинения в адрес архиерейского дьяка Данилы Игнатьева. Список с одной из челобитных Ивана Москалеве сохранился^[13].

Эти действия имели успех – в дело оказалась вовлеченной Устюжская четверть. В ноябре 1695 г. устюжский воевода стольник Дмитрий Иванович Лихарев получил царский указ, датированный 9 ноября того же года, требующий высылки подлинного дела Ивана Москалева, самого обвиняемого, а также архиерейского дьяка Данилы Игнатьева с подьячим Устюжского приказа Михаилом Милениным к Москве для дальнейшего разбирательства. 18 ноября воевода направил в архиерейский устюжский приказ духовных дел память с требованием выдать необходимых лиц и бумаги^[14]. Ответ воеводе из архиерейского разряда последовал 23 ноября – с однозначным отказом архиепископа Александра выдать Данилу Игнатьева, поскольку он «ни в чем не приличен и челобитной никакой на него не явилось», и о том деле архиепископ лично к Москве писал^[15]. Архиепископ начал активную деятельность по защите своего дьяка – он написал серию писем и челобитных, адресовав их патриарху Адриану, боярину Льву Кирилловичу Нарышкину, другим московским боярам и церковным иерархам^[16]. В этих письмах архиепископ доказывает вину Ивана Москалева, подчеркивает его неблагонадежность («ведомый вор», уже в 1685 г. приговоренный к смерти за «воровские смуты на мирских градских и уездных старост», но спасенного архиепископом Александром и взятого им на службу). Основной пафос писем владыки  к московским покровителям направлен на то, чтобы «затейному воровскому челобитью не велеть поверить». Он просит «позакликнуть на него Андрюшку [Злобина. – И.У.], чтоб он за такого ведомого вора не заступал и мне б обиды и казни моей совершенной погибели не приносил»^[17]. Основной причиной подобного беспокойства и заботы архиепископа стала судьба его домового дьяка Данила, за которого он ручался своим архиепископским словом.

Неизвестно, чем закончилось разбирательство для Ивана Москалева, своего приказного архиепископу Александру отстоять удалось – источники свидетельствуют, что вплоть до смерти владыки в 1699 г. Игнатьев состоял при его доме. Одно из последних известных на данный момент указаний на деятельность дьяка Данилы относится к 5 апреля 1699 г.^[18]

Дополнить профессиональный портрет нашего героя позволяют обвинения, выдвинутые против дьяка Данилы Игнатьева как минимум в двух судных делах. Иван Москалев в своей челобитной обвиняет «ведомого вора и миропродавца Данилу Игнатьева» в ненависти к себе, «стачке» с казначеем Иоасафом, казнокрадстве, подделке документов («выскребена строка и при правлено внов после пыточных и роспросных наших речей»), жестоких пытках и увечье самого Москалева, его сына и жены, покраже имущества^[19]. В финансовых притеснениях обвиняли  архиерейского дьяка и представители духовенства епархии (1687 г.), с которых он собрал списанную архиепископом Геласием церковную дань^[20]. В 1699 г. старец Великоустюжского Архангельского монастыря Васьян Оловенников писал патриарху с жалобой, что 21 ноября 1698 г. будучи в его келье дьяк Игнатьев ударил старца «по глазам кулаком, и от того от удару стал увечен и очьми скорбен, и свет от того помрачается»^[21]. Между тем, несмотря на показания многочисленных свидетелей, архиерейские приказные «дружа ему, дьяку Данилу» дело замотчали, а архиепископу жаловаться было невозможно, потому что он «скорбел». Неудовольствовавшись подписанной в таких условиях мировой записью, старец Васьян и написал жалобу патриарху Адриану, а тот в своей грамоте от 5 апреля 1699 г. устюжскому воеводе и стольнику Ивану Васильевичу Кикину потребовал отправить все дело и самого дьяка Данилу в Москву. Однако пока остается неизвестным, было ли выполнено это требование.

Трудно сказать, насколько в действительности был преступен дьяк Данила Игнатьев, однако интересно отметить, что, судя по челобитным, подобные ему фигуры появляются и при других церковных деятелях эпохи – патриарший дьяк Иван Кокошилов (1650-е гг.), патриарший «приказной монах» Иосиф Булгаков (1690-е гг.). При этом, несмотря на многочисленные жалобы, каждый из них оказывается под непробиваемой защитой своего архиерея. Возможно, в условиях стремительно бюрократизирующейся системы абсолютистского государства церковные деятели становились все более уязвимыми и в этих условиях им были жизненно необходимы такие многоопытные, хотя и необремененные моральными принципами дельцы.

В свете сказанного одной из актуальных задач в исследовании системы государственного и церковного управления России в XVI-XVII вв. является решение источниковедческих задач, выявление наличного состава приказных людей архиерейских домов, анализ их служебного и социального статуса, написание биографических и просопографических очерков. В дальнейшем это позволит создать единую базу данных, охватывающую все категории приказных людей Московского государства, уточнить их численность, место в системе государственного управления.

Вконтакте

Facebook

Что бы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти на сайт