Мартынов Алексей Сергеевич "ПОЛОЖЕНИЕ РУССКОГО ЯЗЫКА НА УКРАИНЕ В УСЛОВИЯХ НАЦИСТСКОЙ ОККУПАЦИИ (1941-1943)"
Аспирант кафедры всемирной истории Донецкого национального университета
В настоящем докладе поднята проблема функционирования русского языка на оккупированной нацистами территории Украины в 1941-1943 гг. Автор ставил целью на примере региона Донбасса проанализировать гуманитарную политику германской оккупационной администрации и связанных с ней украинских коллаборационистов в отношении русско-культурного населения Украины. На основании исторических документов в докладе рассматривается феномен нацистской «украинизации» эпохи Великой Отечественной войны и её практическое применение в рейхскомиссариате «Украина» и зоне военной администрации (Донбасс – Сталинский генеральный округ).
Хронологические рамки исследования охватывают период нацистской оккупации Восточной Украины (1941-1943 гг.). Основными источниками для автора послужили рассекреченные документы Государственного архива Донецкой области (далее - ГАДО) и бывшего Партийного архива Донецкого обкома Компартии Украины (с 1991 г. в структуре ГАДО).
Следует отметить, что феномен нацистско-националистической «украинизации», проводившейся гитлеровскими оккупантами при содействии украинских коллаборационистских организаций, до сих пор не изучен полностью и является одним из «белых пятен» в истории Великой Отечественной войны на Украине. Между тем анализ данного феномена позволяет раскрыть гуманитарные аспекты колонизаторской политики Третьего рейха в отношении народов СССР, глубже прояснить цели нацистов и применявшиеся ими пропагандистские и административные инструментарии по духовному и культурному порабощению советских граждан.
Оккупационная политика Третьего рейха на занятых территориях СССР сопровождалась не только массовым террором и беспощадной экономической эксплуатацией населения и природных ресурсов. Ведущим направлением деятельности нацистских оккупантов стало проведение специфической гуманитарной колонизации захваченных советских областей, разобщение народов Советского Союза по национальному признаку. Планируя «освободительный поход против большевизма», нацисты рассчитывали не только на военную мощь Третьего рейха, но также на свою пропагандистскую машину, которая должна была изменить идеологические и политические ориентиры значительной части советского населения, дискредитировать советскую государственную систему и идеологию, рекламировать идеи национал-социализма. Накануне нападения Германии на СССР в дополнение к «плану Барбаросса» были изданы специальные рекомендации для вермахта о проведении пропаганды в отношении советских национальностей с целью привлечения их на сторону вермахта и разложения советского тыла.
Германская администрация, опираясь на расовую теорию Гитлера и расистские установки Розенберга и других идеологов Третьего рейха, стремилась к форсированному изменению традиционных ценностей и советской идеологии населения оккупированных территорий Прибалтики, Белоруссии, Украины, Молдавии и РСФСР. Задачи этой гуманитарной колонизации сводились к тому, чтобы окончательно вытеснить советскую интернационалистическую идеологию и заменить её комплексным набором национал-социалистских и националистических установок, стимулировать лояльное отношение местного население к германской оккупации – причем не только на основании физического страха перед оккупантами, но также путем превращения части населения в идеологических союзников нацизма. Пропагандистские мероприятия гитлеровцев и коллаборационистов были направлены на духовное порабощение народов СССР, их разуверение в возможности сопротивления агрессору, поощрение бытового, экономического и военного коллаборационизма. Обращаясь к низменным человеческим инстинктам, пропагандируя русофобию, антисемитизм, антисоветизм, европоцентризм и пангерманизм, гитлеровцы пытались разложить советское общество по социально-политическому и национально-территориальному признаку.
На территории Украинской ССР (дистрикт «Галиция», рейхскомиссариат «Украина» и зона военной администрации) «гуманитарная политика» нацистов получила проявление в организации масштабной пропаганды украинского национализма, поддержке националистических организаций, дискриминации русского языка и культуры в целях провокации розни между русским и украинским народами. Русофобия объединялась с антисоветизмом (антикоммунизмом), Россия и русские отождествлялись с большевизмом и его «колониальной политикой» по отношению к украинскому народу, «освобожденному» немцами. (В оккупированных областях РСФСР нацистская пропаганда, естественно, была скорректирована в сторону русского национализма и антисоветской белоэмигрантской идеологии). Борьба с русским языком и влиянием русской культуры, принявшая вид специфической «украинизации» по фашистскому образцу, стала одной из наиболее репрезентативных форм «гуманитарной политики» гитлеровцев на Украине. Если идеологом данной политико-пропагандистской кампании являлся имперский министр по делам Востока Альфред Розенберг (автор книги «Миф ХХ века», ведущий идеолог национал-социализма), то исполнителями этого гуманитарного эксперимента выступили «Организация украинских националистов» (ОУН) и другие разновидности украинских коллаборационистов.
Обе фракции ОУН (Андрея Мельника и Степана Бандеры) сотрудничали с Третьим рейхом еще накануне Великой Отечественной, а с началом войны приняли активное участие в создании вспомогательной администрации и карательных полицейских частей. Коллаборационизм бандеровцев и мельниковцев проистекал из реакционной идеологии ОУН, основанной на русофобии, антисоветизме, антисемитизме и подражании фашизму и национал-социализму. Без идеологической и организационной поддержки украинских националистов, которые таким способом осуществляли политическую программу ОУН, гитлеровцы не смогли бы столь масштабно реализовывать свою «национальную политику» на Украине.
Тотальная «украинизация» Советской Украины по фашистскому образцу планировалась обеими фракциями ОУН, однако исполнение этих давних планов украинских националистов было бы невозможно без поддержки имперского министра оккупированных восточных территорий А. Розенберга. Будучи уроженцем Прибалтики, бывший подданный Российской империи Розенберг считался в Третьем рейхе ведущим специалистом по вопросам национальных отношений в СССР. Именно Розенберг разработал план фашистской «украинизации» и меры по вытеснению русского языка из основных сфер общественной жизни на Украине. В своей программной речи по проблемам Востока от 20 июня 1941 г., накануне нападения на Советский Союз, Розенберг уделил много внимания поддержке антироссийского национализма среди населения Украины, которое должно было стать союзником Германии в борьбе против СССР – России. В данной речи Розенберг подчеркивал необходимость противодействия русскому языку на Украине [1], предлагал способствовать изданию литературы о борьбе украинцев за независимость, поддерживать украинский язык и «культ украинских вождей», чтобы обосновать общность борьбы украинцев и Германии против «московского государства». [2]. Как объяснял Розенберг, либо он такими методами через несколько лет привлечет 40 млн. украинского населения к сотрудничеству с Германией, либо он будет вынужден «за каждым крестьянином поставить по солдату». [3]. Розенберг относил к «украинским границам» российские Курск, Воронеж, Тамбов и Саратов, а также предполагал создание прогерманского «украинского правительства», которому намеревался передать плодородную Черноземную область России. [4]. Таким образом, Розенберг рассматривал украинский национализм как важный инструмент колонизации и расчленения Советского Союза на обособленные национальные анклавы.
Когда территория УССР была уже оккупирована, Розенберг направил рейхскомиссару Украины Эриху Коху секретную инструкцию от 18 ноября 1941 г., где ещё раз подробно рекомендовал поощрять национализм и антироссийскую идеологию среди украинского населения, всячески искоренять русское влияние на Украине, использовать украинцев в интересах германского рейха [5]. Розенберг критически и с недоверием изложил Коху устремления западно-украинских националистов к «преждевременным государственно-политическим прокламациям» и поручил не допускать «беспокойных элементов из Западной Украины» на территорию рейхскомиссариата [6]. Затем, когда активисты ОУН Бандеры провозгласили «независимость» Украины во Львове 30 июня 1941 г., этот акт вызвал недовольство в Берлине и деятельность националистов была ограничена, хотя гитлеровцы продолжали использовать их в оккупационной администрации. Итак, Розенберг сдерживал самостоятельность оуновцев, рекомендуя ограничить их в рамках Польского генерал-губернаторства, т.е. не допуская на «большую Украину». В то же время взгляды Розенберга относительно функционирования русского языка на Украине в целом совпадали с идеологическими установками ОУН. В инструкции Розенберга Коху от 18 ноября 1941 г. было указано: «Русский язык, что на данном временном этапе представляет собой необходимое средство коммуникации, подлежит постепенному вытеснению. Обучение на русском языке на территории расселения украинцев не разрешается. В районах со смешанным населением при выборе кандидатов в сельское и районное правления надлежит отдавать предпочтение украинцам, а не русским». Розенберг предписал Коху привлекать в оккупационную администрацию лояльных служащих – украинцев вместо русских, но при этом допускать украинцев только к низшим должностям «под немецким надзором гебитскомиссара» [7]. Программа фашистской «украинизации» и борьбы с русским языком на Украине, разработанная Розенбергом, начала реализовываться на Украине уже в конце 1941 г. Вспомогательная «украинская» администрация, укомплектованная националистическими кадрами из ОУН, приступила к насаждению тотальной «украинизации» в дистрикте «Галиция», рейхскомиссариате «Украина» и зоне военной администрации, в которую входил и Донбасс (Сталинский генеральный округ). Пропагандистские мероприятия по утверждению идеологии украинского национализма активно проводились участниками «походных групп» ОУН, направленных летом и осенью 1941 г. в южные и восточные области Украины, включая Днепровско-Донецкий бассейн. Устраиваясь на местах в германскую оккупационную администрацию, участники оуновских «походных групп» активно взялись за организацию коллаборационистских газет, «Просвит», а также «украинской полиции».
В Донбассе украинские националисты при поддержке германских военных властей с осени 1941 г. развернули активную пропагандистскую кампанию по «украинизации» региона, вытеснению русского языка из делопроизводства и общественной жизни. Например, в Макеевском районе Донбасса глава местной ячейки ОУН, согласно архивным документам, «украинизировал все школы, в учебных программах по каждому предмету ввел специальный раздел антибольшевистской пропаганды». Этот же националист лично помогал немецкой жандармерии выявлять и истреблять коммунистов [8]. Однако, несмотря на энергичные меры коллаборационистов, проводимая ими «украинизация» не приносила ожидаемых результатов. Как говорилось в отчете ОУН о положении на восточно-украинских землях (апрель 1943 г.), местное население не понимало «галицких и ополяченных слов и выражений», поэтому не могло даже прочитать оуновские листовки [9]. Тем не менее, оккупационная пресса Донбасса, издававшаяся преимущественно на украинском языке, активно пропагандировала «украинизацию». В донецких газетах 1941-1943 гг. языковой вопрос занимал довольно «почетное» место наряду с популяризацией идей национал-социализма, антикоммунизма, антисемитизма и русофобии. Так, в «Мариупольской газете» летом 1942 г. было опубликовано воззвание к населению – пользоваться украинским языком, а не русским, со следующей аргументацией: «Те не украинцы, что думают остаться на работе на Украине, должны понимать, что они не смогут стоять в первых рядах, но всегда будут занимать второстепенные места, пока не будут досконально пользоваться украинским языком и не будут его употреблять в надлежащих случаях… Украинцы, помните, что вы уже больше не московские рабы, а свободный, благодаря Германии, народ» [10]. Подобных пропагандистских материалов, нацеленных на идеологическую обработку русскоязычного населения Донбасса, в региональной фашистской прессе печаталось немало. Пропаганда украинского этнического национализма, по замыслу оккупационной администрации, должно было отвлечь активную часть населения от оппозиционных и просоветских настроений, расширить социальную базу коллаборационизма. Оккупационные власти применяли также запретительные меры, вытесняя русский язык из учреждений и организаций, общественной жизни. Даже дорожные указатели переводились теперь на немецкий и украинский. Характерен приказ оккупационных властей по Старо-Керменчикскому району Сталинской области от 5 марта 1942 г.: «Господам старшинам сельуправ и всех общих дворов, расположенных на отдельных территориях и имеющих собственные названия …, установить доски-показатели размером 60х25 см. с обязательным обозначением на доске на немецком и украинском языках название населенного пункта, расстояние в километрах до соседнего села…» [11]. Хотя данный приказ касался составления списков всех жителей района и введения комендантского часа, местная администрация, как видно из документа, отдельно поручила поставить дорожные знаки на немецком и украинском языках.
Административная «украинизация» наряду с утверждением «государственного» немецкого языка практиковалась в делопроизводстве, учреждениях и организациях, школах, оккупационной прессе. К примеру, осенью 1942 г. выходивший в Юзовке – Сталино русскоязычный «Донецкий вестник» опубликовал на украинском статью «Украинский и немецкий языки – правительственные языки в г. Горловке». В статье говорилось: «По распоряжению Ортскомендатуры с 30 октября с.г. в г. Горловке и Горловском районе запрещено учреждениям и организациям вести дела и переписку на русском языке. Все учреждения и организации должны вести всю переписку между собой на украинском языке, а с немецкими учреждениями – на украинском и немецком языке» [12]. В других районах Донбасса подобная практика насильственной «украинизации», в том числе школьного образования, начала применяться ещё в первые месяцы оккупации. В г. Константиновке начальник отдела образования местной управы начал перевод школ на украинский язык, обратившись к населению со следующим разъяснением: «Школы будут лишь украинские и немецкие, которые будут воспитывать среди украинской молодежи национальные чувства» [13]. Однако спустя полгода в отделе образования и культуры городской управы Константиновки вынуждены были признать, что процесс «украинизации» не поддерживается даже самими сотрудниками оккупационных учреждений, которые до сих пор не перешли на украинский язык и продолжают пользоваться русским языком в разговорах и дома [14]. Итак, на бытовом уровне жители Донбасса, в том числе аппаратчики коллаборационистских учреждений, продолжали использовать русский язык и тем самым пассивно игнорировать административную «украинизацию». Этот провал в «культурной» политики германских властей, вызывавший раздражение украинских националистов, сопровождался очередными запретами на русский язык и активизацией пропаганды. Как отмечалось в докладной записке Управления НКВД по Сталинской области от 8 апреля 1942 г., в городах Донбасса гитлеровцы разделяли население на категории по национальному признаку, предоставляя возможность украинскому населению занимать ответственные должности, свободно передвигаться из города в село, что другим национальностям не разрешалось [15]. В том же документе НКВД говорилось: «Фашистская пропаганда ведет большую работу по крестьянскому и национальному вопросам по всей Украине. Фашисты утверждают: Украина будет самостоятельным государством без помещиков, земля будет роздана крестьянам» [16].
Таким образом, проведение «украинизации» в Донбассе стало зеркальным отражением колонизаторской политики нацистского режима на всей оккупированной территории Украинской ССР. Гуманитарные эксперименты нацистов и их пособников потерпели крах, поскольку грубое насаждения украинско-немецкого двуязычия с одновременной дискриминацией русского языка и культуры однозначно не могло получить поддержку местного русскоязычного населения, в большинстве лояльного Советскому государству. К тому же вводившийся националистами западно-украинский диалект не соответствовал сложившимся в УССР нормам литературного украинского языка и был попросту непонятен и чужд населению Донбасса и Восточной Украины. Несмотря на жесткие административные меры германских властей и коллаборационистов, оккупантам так и не удалось использовать языковой вопрос для провокации национальной розни между русскими и украинцами.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Ямпольский В.П. «Уничтожить Россию весной 1941 г.». Документы спецслужб СССР и Германии. 1937-1945 гг. М., 2008. С.90.
2. Там же. С.91.
3. Там же. С.91-92.
4. Там же. С.96-97.
5. Хрестоматiя з iсторiї держави і права України. Т. 2. К., 1997. С.470-478.
6. Там же. С.474.
7. Там же.
8. ГАДО, ф. 5000, оп. 1, д. 129, л. 2.
9. Сергiйчук В. Український здвиг. Надднiпрянщина. 1941-1955. К., 2005. С.199.
10. «Мариупольская газета», 10 июля 1942 г. Пер. с укр.
11. ГАДО, ф. Р-1745, оп. 1, д. 1, л. 2.
12. «Донецкий вестник», 17 ноября 1942 г. Пер. с укр.
13. «Константиновские вести», 1 января 1942 г. Пер. с укр.
14. «Константиновские вести», 10 июня 1942 г. Пер. с укр.
15. ГАДО, ф. 5000, оп. 1, д. 20, л. 138.
16. Там же, л. 140.
Вконтакте
FacebookЧто бы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти на сайт