• Главная 
• Совет молодых ученых ИРИ РАН 
• О школе-конференции
  • Оргкомитет
  • Программы
  • Отчеты
• Информационное письмо
• Заявки 
• Доклады 
• Архив
  • 2012
  • 2013
  • 2015

Гордина Елена Дмитриевна "«Историческую науку – на уровень великих задач»: «поворот к патриотизму» и советская историография в середине 1930-х годов"

доктор исторических наук, доцент Нижегородского государственного технического университета

«Историческую науку – на уровень великих задач»[1]: «поворот к патриотизму» и советская историография в середине 1930-х годов

В первой половине 1930-х годов в советском обществе четко обозначился «поворот к патриотизму». Изменения в государственной идеологии неизбежно сопровождались мощной пропагандистской кампанией, основной задачей которой стало утверждение новых ценностных ориентиров, прежде всего - воспитание патриотизма.

Радикальность, неожиданность, сложность этого поворота к патриотизму отмечалась как его очевидцами, так и современными исследователями и публицистами, поскольку еще в 1920-е годы «слово «патриот» означало врага революции»[2]. Естественно, эти изменения вызывали разную – от безоговорочно положительной до резко негативной - реакцию в обществе. Но как их сторонниками, так и противниками перемены воспринимались, по сути, как идейная контрреволюция[3]. Например, Ф.И. Шаляпин, в 1937 г. вспоминал, как совсем недавно Горький критиковал его патриотический настрой[4].

С негодованием восприняли перемены старые большевики «ленинской гвардии», особенно - лидеры левого крыла большевизма. Так, сотрудник ОГПУ-НКВД А. Орлов, ставший в 1938 г. «невозвращенцем», писал в своих мемуарах, что начиная с 1934 г. старые большевики приходили к убеждению, что «Сталин изменил делу революции. С горечью следили эти люди за торжествующей реакцией, уничтожающей одно завоевание революции за другим»[5]. Л.Д. Троцкий в книге «Преданная революция» резко обличал ослабление классовой борьбы и начавшуюся накануне войны активную интеграцию населения страны: «Вчерашние классовые враги успешно ассимилируются советским обществом»[6].

Важнейшим инструментом воспитания патриотизма стала история, поэтому 30-е годы ознаменовались масштабными изменениями в сфере исторической науки и образования, вообще в отношении к истории власти и общества. «Сталин готовился к войне и понимал, что необходимо готовить к ней массовое историческое сознание, для чего необходимо было формировать новую историческую идеологию, охватывающую население страны призывного возраста, т.е., студентов и старших школьников. Удобнее всего это было сделать через школьные учебники и истфаки университетов. Фигура Покровского не была заменена каким-либо иным авторитетным историком, она была заменена фигурой Сталина»[7].

Незыблемый, казалось бы, еще в конце 1920-х годов общественный и научный авторитет М.Н. Покровского уже в 30-е был сокрушен, несмотря на то, что именно им была организована и проведена массовая кампания, направленная против «буржуазных» историков и «зеркально отражавшая политику Сталина по отношению к буржуазным специалистам»[8]. Сохранение за Покровским почетного статуса «руководителя исторического фронта»[9], корифея советской исторической науки и после его смерти в 1932 г. противоречило политической конъюнктуре и прежде всего - планам Сталина. «Воспользовавшись реальными недостатками советской исторической науки, умело эксплуатируя эти недостатки в своих целях, Сталин и его окружение с января 1936 г. развернули планомерную критическую кампанию против Покровского и его школы, кампанию, характер, масштабы и формы которой не соответствовали действительным ошибкам Покровского (…) Развенчание Покровского – это удобный повод для закрепления сталинского влияния в исторической науке»[10], - отмечает А.Н. Артизов. Этот процесс хорошо виден и на примере конкретных фактов и выступлений современников. К.Б. Радек на страницах «Правды» 27 января 1936 г., комментируя принятые официальные документы с резко негативной оценкой Покровского, указывал на необходимость «ломки небольшевистских традиций» в области русской истории аналогично тому, как это было сделано в области общей истории под влиянием выступления товарища Сталина с работой «О некоторых вопросах истории большевизма», а также открыто призывал учиться у Сталина.

В работах Покровского еще не было возвеличивания заслуг Сталина, его роли в революционном движении, что также не позволяло больше использовать их в условиях становления сталинского культа личности, как раньше, в качестве учебников и обусловило необходимость создания новых учебников, где уже по-другому расставлялись акценты.

Насаждение сталинского влияния, с одной стороны, и возврат к национально-государственным традициям – с другой, и стали основополагающими требованиями к исторической литературе, как учебной, так и научной. «…Потребовалось подчеркнуть силу и значение национального чувства в истории и тем самым в современности, в этом был корень вопроса. Сила национально-исторических традиций, в особенности военных, была подчеркнута в интересах современной задачи. Задача эта, главная в то время, требовала мобилизовать все, в том числе и традиционные, национальные, патриотические чувства, для борьбы с германским нацизмом»[11], - писал К.М. Симонов, рассуждая о причинах столь резкого поворота в оценке Покровского и масштабных изменений в исторической науке в целом. Критика школы М.Н. Покровского сопровождалась в 1936-37 годах массовыми репрессиями против выявленных «вредителей», в число которых попали многие видные историки[12]. В результате в исторической науке утвердился культ Сталина и «Краткий курс истории ВКП (б)». Стала очевидной тенденция идеализации прошлого. Критика Покровского способствовала реабилитации дореволюционной историографии, тех самых «буржуазных профессоров», против которых не так давно яростно выступал Покровский. Труды выдающихся российских дореволюционных историков XIX- начала XX вв. снова стали доступны читателям.

Задачи исторической науки в связи с происходившими в СССР идеологическими переменами существенно изменились. Она должна была стать «непосредственным орудием партии и пролетариата в борьбе за бесклассовое, социалистическое общество. (…) Она должна сыграть крупнейшую роль в деле ознакомления и революционной переработки исторического наследия прошлого, в деле воспитания сознательных строителей бесклассового, социалистического общества», «дать не только трудящимся нашей страны, но и мировому пролетариату историю строительства социализма в СССР»буржуазных профессоров

Задачи исторической науки в связи с происходившими в СССР идеологическими переменами существенно изменились. Она должна была стать «[13]. Добиться реализации этих задач предполагалось путем «широкой пропаганды конкретных исторических знаний, путем всестороннего изучения истории»[14].

В 1934-35 гг. была развернута широкая кампания по пересмотру истории, цель которой состояла в переоценке русского прошлого и истории отношений разных народов, входящих в состав Советского Союза. Доминировавшая ранее точка зрения, в соответствии с которой «старую Россиюстарую Россию» на протяжении всей ее истории «непрерывно били… все – за отсталость»[15], существенно трансформировалась. С 1934 года многие страницы истории все той же «старой России» постепенно начинают изображаться со знаком «плюс», акцент делается не на поражении в той или иной войне, а на мужестве и стойкости русских людей, самоотверженно боровшихся за победу. В начале 1940-х годов (особенно – во время Великой Отечественной войны) история уже становится преимущественно чередой трудных побед.

Вконтакте

Facebook

Что бы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться или войти на сайт