• Главная 
• Совет молодых ученых ИРИ РАН 
• О школе-конференции
  • Оргкомитет
  • Программы
  • Отчеты
• Информационное письмо
• Заявки 
• Доклады 
• Архив
  • 2012
  • 2013
  • 2015

Гумерова М.И. Новый советский календарь: развитие, идеи, проекты

Гумерова Мария Ильдусовна

Европейский университет в Санкт-Петербурге, соискатель

 

Новый советский календарь: развитие идеи проекты

 

Календарь – ритмизированное общее для всех время – является одним из важнейших способов упорядочения социума, без которого нормальное функционирование общества практически невозможно[1]. Любое же радикальное изменение календарной сетки в масштабах целого народа представляет собой богатый материал для историка, антрополога и социолога. В этом смысле Советское государство 1920-х – 1930-х является уникальным объектом для изучения.

К концу 1929 года в СССР ситуация с гражданским календарем приобрела необыкновенную остроту. Жизнь протекала по нескольким параллельным графикам, в которых необходимо было  разбираться, совмещать в разных сочетаниях (в зависимости от места работы человека, его вероисповедания, места работы и вероисповедания его коллег, семьи и друзей).

Первый «календарный раскол» произошел еще в 1918 году при переходе на Григорианский календарь. 24 января был принят Декрет о введении в Российской республике западноевропейского календаря. 29 января 1918 года в рамках Поместного собора Православной российской церкви отделами о богослужении и правовом положении церкви в государстве было единогласно принято решение сохранить юлианский стиль исчисления в церковном обиходе. 

Дискуссию резюмировал историк религии Сергей Сергеевич Глаголев: "По отношению к будущему я должен заметить, что едва ли мы можем остаться при старом стиле. Наши пасхальные таблицы все более и более расходятся с небом. Они построены на неточных астрономических основаниях. В будущем необходимо придется стиль переменить, чтобы получилось согласование с небом и все благополучно устроено было бы на земле. Мы понимаем, что стиль надлежит переменить, но в настоящее время практическая необходимость заставляет нас остановиться на юлианском календаре"[2]. Вопрос о новом календаре был просто отложен, однако в рассматриваемый период ничего не изменилось.

С этого момента в стране фактически функционировали два календаря.

Основную же путаницу внесла непрерывная рабочая неделя, введенная в августе 1929 года. Рабочие и служащие, чьи предприятия и учреждения перешли на непрерывную рабочую неделю, жили по соответствующему распорядку: работали четыре дня и пятый отдыхали.

Не перешедшие на новый график люди, жили по григорианскому календарю с семидневной неделей и фиксированным выходным.

К началу-середине 1930 года часть учреждений в целях хотя бы какой-то гармонизации графиков были переведены на прерывную пятидневную неделю, им оставили фиксированный выходной, но «отобрали» субботы и воскресенья.

Необходимо было принимать во внимание и так называемый календарь общественной жизни – десятидневный цикл проведения заседаний. 10 октября 1929 вышло постановление о порядке проведения заседаний в котором говорится:

«С 1-го октября 1929 года Правительство переходит на непрерывную работу, причем периодичность всех заседаний устанавливается в 10 дней.

Все числа каждого месяца, оканчивающиеся на цифры 2, 4, 7 и 9 освобождаются от всяких советских и партийных заседаний с тем, чтобы они были использованы для текущей работы.

На эти дни посменно должны приходиться дни отдыха руководящих работников.

В случаях, когда по расписанию заседание приходится на революционный день – оно передвигается на один из соседних дней, но не на день, освобожденный от заседаний.

В случаях, когда день обычного отдыха приходится у того или иного работника на революционный праздник, он компенсируется другим днем.

31-е число в счет циклов не входит, является рабочим днем для всех – компенсируется при отпуске»[3].

Этот график, как и названные выше, также подвергался активному обсуждению и критике. Как можно убедиться, разобраться в нем быстро и легко не представляется возможным. К тому же практически сразу начались жалобы на то, что десятидневку оставлять нельзя, так как это приводит к тому, что у некоторых партработников дни заседаний каждый раз приходятся на выходной (по непрерывке). Предлагалось в этой области перейти на 9-дневку. Эти предложения обеспечивали дополнительный комплекс дискуссий по вопросу графиков.

Было также внесено предложение о введении «Единого двенадцатидневного календаря общественной работы на предприятиях при непрерывке»[4]. Он делил таблицу дней на следующие графы: Учеба, Военный день заседания бюро коллектива, Советский день (одновременно добровольные общества), Партдень, Профсоюзный производственный день, Свободный. Все эти дни должны были следовать друг за другом и, по задумке, упорядочивать общественную работу. Правда, в каких отношениях он состоял с реальностью, выяснить пока не удалось.

Кроме того, видимо, стремясь следовать линии партии, отдельные учреждения изобретали свои графики:

Рабочие и служащие узловой станции Татарская I (Омская ж/д) ходатайствуют перед высшими советскими органами о перенесении дня отдыха с воскресенья на среду, как на день освобождения трудящихся от капиталистического рабства.

…Пусть будет отдых от труда не воскресенье, а среда – это лозунг школьников 37-а и 37-б железнодорожных школ при ст. Львов I. Эти школы день отдыха уже перенесли с воскресенья на среду.

В Борисоглебске в школах I и II ступени по инициативе безбожников школьники отдыхают не в воскресенье, а в среду. Явка учащихся – 100%.

Все школы Алатырского района день отдыха перенесли на пятницу. Посещаемость занятий по воскресеньям хорошая.

На общем собрании артелей сапожников и портных в местечке Турове (Белоруссия) решено было работать по субботам и отдыхать по понедельникам[5][6]. Иногда ситуации были и вовсе причудливые: «Установлена семидневная неделя с выходным днем через шесть дней на седьмой. При такой системе одна группа рабочих имеет все выходные дни в воскресенье. В связи с тем, что это вызвало недовольство среди других групп рабочих, заводоуправление вынуждено было произвести ломку смен, причем рабочие стали получать выходные дни а одних случаях через 4 и 5 дней, а в других – через 7 и 8 дней»[7]. То есть в рамках одного предприятия график мог меняться несколько раз за очень короткое время, да еще и в итоге оказывалось, что все должны вычислять свой день отдыха по разным принципам.

Таким образом, мы видим, что в период с середины 1929 года по конец 1931 в стране номинально действовало, как минимум, пять систем членения временного потока: юлианский календарь, григорианский календарь, график 4/1 (5/1) – пятидневная (шестидневная) непрерывная неделя; график 4/1 (5/1) прерывная неделя с фиксированным выходным; календарь общественной жизни. Это только лишь те графики, которые, согласно материалам, точно существовали и были узаконены. Помимо того, как следует из вышесказанного, могли возникать дополнительные совершенно оригинальные календарные построения. Представить, что общество может нормально существовать в таком режиме, довольно сложно. Количество референтных точек, которые человек должен держать в памяти сильно уменьшает их символическую нагрузку, расшатывая систему временных координат. Помимо психологических трудностей, существовали проблемы организационные. Проще говоря: сложно было договориться о каком-либо деле, начиная от договоренности в личной жизни и заканчивая переговорами, например, между крупными предприятиями, работа на которых производилась по разным графикам. К этому добавлялось то обстоятельство, что учреждения, подписи, печати и консультации которых также были необходимы для улаживания вопросов, возникающих на предприятиях, работали опять же по иному графику, который не совпадал ни с одним из упомянутых ранее.

Власти не могли этого не понимать. «Захваченную территорию» социального времени необходимо было структурировать и выбрать, наконец, по какому расписанию будет жить страна. Было важно также зафиксировать и утвердить новый порядок жизни, который пропагандировался столь активно.

Мысль о создании нового календаря возникает еще в середине 1920-х на волне повышенного внимания к вопросам борьбы за время и предельной рационализации жизни. Так, например, в журнале «Время» за июль 1924 года появляется статья «С чего начинать реализацию календаря?». Автор ее прямо говорит о необходимости календарной реформы: «Такое массовое передвижение во времени[8], напоминающее миф о военачальнике, остановившем солнце, должно было заставить призадуматься над вопросом о более генеральной рационализации исчисления времени, т. е. вернуться к вопросу, стоявшему перед Конвентом, с учетом всех запросов и достижений науки и техники нашего времени»[9]. Автор отмечает популярность этой идеи в Европе, подчеркивает ее важность. Своего проекта в статье не предложено, однако сделано важное для нас замечание: «Что же касается рационализации не часов, а именно календаря, то это – проблема нашего времени и, надо думать, проблема, которая имеет все шансы быть наилучше решенной именно в России. Для ее решения мало нужна астрономия, но очень полезно трудоведение <…> Оно-то и поможет наиболее рационально организовать работу в пределах каждого дня, в пределах рабочего ритма и на протяжении всего года»[10]. Как будет видно далее, именно этим приоритетом и будет руководствоваться комиссия в рекомендациях по созданию новых календарей.

Массовое же движение по проектированию нового советского календаря возникает одновременно с принятием решения о введении непрерывки – первые проекты появляются уже в конце июня 1929 года. Так, например, удалось обнаружить проект рабочего «Моссельпрома» А. М. Майзуса, присланный в Ленинградский ГСПС 28 июня 1929 года[11].

Неоднократно подчеркивалось, что ситуация с разницей графиков носит временный характер и введение нового календаря не заставит себя долго ждать.

Это мероприятие считалось чрезвычайно легко осуществимым, простой формальностью, так как старый календарь все равно перестал существовать и «не оказывал помощи»[12] трудящимся. Сторонники реформы заявляли, что для достижения цели «Стоит лишь существующие сейчас 72 дня отдыха распределить равномерно в течение всего года»[13]. Подчеркивалось, что календарь должен стать вечным, так как это удобно и позволяет экономить на ежегодной печати табелей: «Календарь можно будет сделать раз и навсегда на картоне, жестяной пластинке, зажигалке, крышке часов, а со временем и в этом не будет надобности. Будучи совершенно простым, календарь будет легко держаться в памяти любого человека»[14]. «…отпечатав один раз вечный календарь, мы были бы избавлены от надобности ежегодно печатать календари, чем бы сэкономили много миллионов рублей и много тысяч тонн бумаги, в которой мы так нуждаемся»[15].

Идея создания вечного календаря также не является специфически советской, однако она отлично вписалась в цели создателей проектов.

1 октября 1929 Наркомпросу поручается «представить свои соображения по вопросу о проработке и о введении в СССР нового календаря»[16].

Через неделю правительственная комиссия просит сообщить о ходе проработки вопроса и подключает к этой деятельности Наркомтруда. 4-го ноября Государственная плановая комиссия сообщает Наркомтруда о том, что ими начата проработка вопроса о новом календаре. Госплан обратился к «заинтересованным научным, общественным, и хозяйственным организациям и учреждениям, газетам, а также отдельным лицам, занимающимся вопросами календаря, прислать… свои соображения»[17].

Вопрос об изменении календаря с помощью прессы был вынесен на общественное обсуждение. Таким образом, возможность участия в проекте была предоставлена самым широким массам. В качестве основных требований были выдвинуты простота в обращении и соответствие реалиям СССР (непрерывке-пятидневке). То есть основной задачей была фиксация нового порядка, принятого в стране.

«надо заметить, что новый календарь будет иметь огромное организующее и революционное значение. Он оформит и упрочит новые производственные отношения, создавшиеся на почве непрерывки. Он рационализирует и стандартизирует трудовые процессы в обстановке социалистического наступления. Он в значительной степени подорвет старый религиозный быт с его отжившими устоями и обычаями. Он лишит, наконец, календарь независимости и сделает его составной частью трудовой производственной деятельности»[18].

«Великая ФР сломала старый календарь не только из ненависти к монархическому строю и церкви. Основной причиной, заставившей буржуазных французских революционеров произвести ломку календаря, было неудобство этого календаря и неприспособленность его к новым формам жизни»[19].

Против календарной реформы существовало три основных довода: привычность старого календаря, неминуемость бессистемного разнобоя с заграницей, уже отпечатанный тираж календарей на 1930 г. традиционного типа.

На рассмотрение было прислано около полутора сотен проектов. Некоторые из них радикально отличались от существующего традиционного календаря. Например, некто А. Певцов, о чьем статусе и профессии нам ничего неизвестно, предложил календарь из декад с двумя выходными днями[20]. Год делился на десятидневки (декады) и стодневки (тектады) и состоял из 36 декад и одной дополнительной полудекады (5 или 6 дней). Месяцы автор проекта предлагал отменить. Названия дней недели в рамках этого проекта звучали следующим образом: День Свободы, День Труда, День Партии, День Обороны, День Победы, День Просвещения, День Союза, День Профсоюза, День Молодежи, День Воспоминаний. Первый (День Свободы) и шестой (День Просвещения) являлись днями отдыха[21].

Однако самое значительное количество проектов основывалось на делении года на двенадцать месяцев по тридцать дней в каждом. Неделя должна была состоять из шести[22] или пяти (как будет описано далее) дней. Не вмещающиеся в это деление пять (или шесть) дней должны были стать праздниками, так называемыми «днями штрих» или «литерными» днями. Они размещались авторами проектов вне основной календарной сетки, чтобы не нарушать ее симметрии и удобства. Принцип такого размещения варьировался. Предлагалось разделить их симметрично по временам года, сложить вместе в виде одной праздничной недели, оставить на своих местах, прибавив к номеру «штрих» или букву (например, «1А мая»)

28 декабря была образована подкомиссия по реформе календаря, возглавляемая наркомом просвещения РСФСР А. С. Бубновым. На первом совещании при участии астрономов С. Н. Блажко, Н. И. Идельсона, директора московского планетария К. Н. Шистовского и директора Пулковской обсерватории А. А. Иванова было рассмотрено три проекта нового календаря[23].

Согласно первому, год состоял из 360 дней (12 месяцев по 30 дней), оставшиеся пять дней являлись революционными праздниками и исключались из нумерации, однако оставались на прежних местах.

Второй вариант календаря предполагал год из 365 дней. Проект нарушал принцип твердой шкалы, но сохранял длительность рабочей части каждого месяца в 30 дней. Однако при этом несколько месяцев (апрель и ноябрь) удлинялись до 32 дней.

В третьем проекте предлагалось заменить существовавшую семидневную неделю пятидневной с оставлением всех дат на прежних местах[24].

В рамках обсуждения участники склонились к первому варианту, однако решения принято не было.

31 декабря 1929 в Госплане РСФСР состоялось заседание Комиссии по непрерывной неделе по вопросу о новом календаре [25]. Для официального обсуждения было отобрано четыре проекта: проект тов. Гусева (редактора календарей ГИЗа), тов. Затонского, тов. Рынанского и профессора Каменщикова. Из них лишь первый пытался согласовать новый календарь с Григорианским, чтобы избежать неудобств при международных контактах. Прочие отобранные к обсуждению участники сконцентрировались на «ритмах, установившихся в трудовых процессах»[26]. Все участники предлагали разделить год на 12 месяцев с равным количеством дней – по тридцать в каждом. Пять дней, не укладывающиеся в аккуратные советские месяцы, должны были стать праздниками, также как во Французском республиканском календаре. Авторы проектов, правда, расходились во мнениях о том, как эти дни должны были располагаться. Так, в проекте Гусева революционные праздники распределялись по 31-м числам месяцев, имеющих тридцать один день (кроме января и марта), а у Затонского и Рынанского праздники находились «вне календаря», совпадая с датами отмечаемых событий по григорианскому календарю. Каменщиков предлагал соединить все революционные дни в одну неделю. Два проекта (Рынанского и Каменщикова) предполагали перенесение начала летоисчисления на дату Октябрьской революции, прочие придерживались традиционной версии. Кроме того, в проектах Рынанского и Каменщикова предполагалось перенесение начала года на ноябрь – первое и седьмое числа соответственно.

Профессор Каменщиков указывал также на необходимость уточнения летоисчисления с помощью введения правила високоса, вычисленного еще Омаром Хайамом. Впрочем, в этом же документе отмечается, что целью реформы является не астрономический аспект календаря, а практически-бытовой[27].

На совещании было предложено принять проект со следующими составляющими:

1. Год имеет 365 дней в простом году и 366 в високосном
2. Чередование простых и високосных годов происходит также, как в ныне принятом григорианском календаре
3. Летоисчисление ведется с Октябрьской революции (1.11.1917)
4. Новый общественный и хозяйственный год начинается с 1.11.1917
5. Из 365 (366) дней в году 360 являются рабочими и 5 (6) – революционными праздниками
6. Рабочий год (360 дней) делится на четыре квартала по девяносто дней в каждом.
7. Рабочий месяц делится на 3 декады по 10 дней или 6 недель по 5 дней в каждой.
8. Названия месяцев остаются прежними, названия дней недели устанавливаются: День Коммуны, день Маркса, день Энгельса, день Ленина, день Сталина (второй вариант – недели без названия[28])[29].  Однако 26 января 1930 принят был вариант, который по ряду пунктов отличался от предложенного на совещании[30]. Подчеркивалось, что календарь станет «твердым, а не скользящим». Революционные дни должны были совпадать с днями, в которые они отмечаются заграничным пролетариатом. Собственных номеров им не присваивали, праздники должны были обозначаться числом предыдущего дня месяца с прибавлением литер А и Б. При сношениях с заграницей предписано было указывать в скобках дату по григорианскому календарю. Названия месяцев и дней недели оставались прежними, «изымались» лишь субботы и воскресенья. Новый календарь должен был вступить в силу «не позднее 25.02.1930», однако по недостаточно пока ясным причинам ему так и не суждено было войти в жизнь советского народа.

Таким образом, то, что должно было стать важнейшим этапом в реформировании социального времени так и осталось на бумаге. Последним звеном в цепи радикальных изменений стал переход к шестидневке с фиксированными выходными, осуществленный в конце 1931 года и остававшийся актуальным до 1940.

 

 

 

---