• Главная 
• Совет молодых ученых ИРИ РАН 
• О школе-конференции
  • Оргкомитет
  • Программы
  • Отчеты
• Информационное письмо
• Заявки 
• Доклады 
• Архив
  • 2012
  • 2013
  • 2015

Бурцев И.Г. Пограничный кризис на Тульской украйне в 1622 г.

Бурцев Игорь Геннадьевич,

Гос. музей-заповедник "Куликово поле", научный сотрудник

Пограничный кризис на Тульской украйне в 1622 г.

Несколько дней в конце мая – начале июня 1622 г. в истории Московской Руси выпали из поля зрения исследователей времени первых Романовых (исключение составляет, пожалуй, И.С. Беляев, упомянувший между прочим этот эпизод в своей работе, посвященной пограничной службе Московского государства в XVI-XVII вв.[1]). Между тем события эти получили широкий резонанс не только на Тульской украйне, но и в столице.

23 мая 1622 г. в районе Епифани, а 25 мая в Соловском, Одоевском, Чернском и Белевском уездах объявились небольшие группы крымчаков («Татаровя немногие люди», по 40-100 человек), которые безнаказанно разграбляли земли два дня и ушли восвояси, не получив отпора со стороны полков украинного разряда. 3 июня татары объявились в 3 верстах от Дедилова, «повоевали уезд и православных крестьян многих в полон поимали»[2]. Князь С. Гагарин «послал сотни и сам пошол, как Татаровя навоевався назад пошли»[3].

В разгроме тульской украйны царское правительство обвинило воевод: «… и та война от Татар делаетца воеводцкою оплошкою и нераденьем и непромыслом. Первые вести про Татар объявилися Маия в 25-й день, а воеводы сошлися Маия в 26-й день на вечер, два дни спустя <…> а были в войне во многих местех немногие люди, а воеводы над ними никакова поиску не умели учинити… А нынешние Дедиловские вести: Июня в 3-й день пришли Татаровя немногие люди за три версты от посаду и воевали близко посаду, а воевода с Дедилова на них не смел выдти, а послал голов с сотнями и сам пошол, как Татаровя навоевався, пошли назад; а с Тулы также на Дедилов голов с сотнями Июня по 4-е число не прислали; - и то делается воеводским нерадением и оплошкою и глупостью, или будет они для посулов ратных людей поотпускали, и им ходить не с кем»[4].

Видимо, упреки в адрес воевод были в какой-то мере справедливы. Но в какой? Действительно ли во всем были виноваты воеводы?

С упрочением Михаила Романова на престоле «служба государева» на южных украинах Московского государства, особенно пострадавших в Смуту, постепенно налаживалась. На Туле вновь стал базироваться большой полк Украинного разряда, на Мценске – передовой, на Новосиле – сторожевой. Однако, в отличие от прошлых лет, служилых людей из этих городов стали более активно привлекать на различные театры военных действий, в другие города – под Н. Новгород против черкас (черкесов), в Северскую землю, в Калугу и другие города против «литовских людей» и т.п.[5].

С марта 1619 г. передовой полк Украинного разряда начал базироваться на Дедилове, на Крапивну перешел сторожевой полк. Весьма подробные разрядные записи периода правления Михаила Федоровича очерчивают круг обязанностей воевод. В 1619 г. полковым воеводам, которых назначалось по двое в полк, предписывалось лишь: «…ведать ратные дела; а ключи городовые и острожные велеть… осадной голове приносить к себе, и в городовые дела… <полковым воеводам> ни во что не вступатца; а по Государеву указу… городовые всякие дела и жилетцких и уездных людей судом во всяких росправах и кабацкие, и таможенные доходы и всякие дела велено ведать осадным воеводам и голове»[6].

Однако за два-три года статус полковых воевод вырос, соответственно, увеличился и круг их обязанностей. Уже в 1620 г. полковые воеводы должны были, приехав к месту службы «…взяти … у Федора Грекова[7] (городовой приказчик Дедилова – ИБ) город, и острог, и ключи городовые, и острожные, и на городе наряд, и в казне зелья и свинец, и всякие пушечные запасы, и в житницах хлеб и всякие хлебные запасы, и прежних воевод наказы и грамоты о всяких Государевых делех и всякия Государевы дела, а взяв во всем с ним росписатца. <…> А как с Дедилова в сход поидут и им оставити на Дедилове выбрав из дворян ково пригоже да осадного голову, а с ними детей боярских пеших, которые в поход не пригодятца и осадных людей сколко пригоже…»[8].

Таким образом, полковые воеводы считались старшими начальниками в гарнизонах, им подчинялись городовые приказчики, осадные головы и городовые воеводы, они наряжали служилых людей для выполнения боевых задач. Воеводы могли также разделить полномочия – первый полковой воевода мог (и даже должен был) «дворян и детей боярских по списком росписать на трое и взять себе два жеребьи, а товарищу своему дать треть»[9]. Кроме того, воеводы полков должны были «…Государевым делом промышляти по сему Государеву наказу и ведати ратные и осадные дела и по челобитным судити всяких людей и росправа меж ими чинити безволокитно. Да и того им беречи накрепко, чтоб на… <городе> воровства, грабежу и убивства и татбы и розбою и корчем и блядни и насилства ни от кого никому не было, и от ратных бы людей… жилетцким людем потому ж обид и налог и насилств не было ж; а которые учнут воровать и корчму и блядню держать и тем чинити наказанье смотря по вине, а корчмы велети выимать и заповеди велети имать по указу. Да и тово им велети беречи на крепко и объезжих голов учинити, чтоб в летние дни никакие люди изб и мылен не топили и с огни не сидели, а есть бы варили и хлебы пекли в поварнях в печах, а у которых поварен нет и тем велети есть варити и хлебы печь за городом и в огородах в печах, чтоб не близко города и хором. А на кабаках и в таможне кабатцким и таможенным головам денежные доходы велети збирати по Государеву указу, а самим кабацких и таможенных денег и иных никаких Государевых денег и питья с кабака и из житниц хлеба на себя не имати и иному никому давати не велети опроче Государева дела… а кормы свои и конские самим и ратным людем в уездех по селам и по деревням велети купити ценою, как цена подоймет, а грабежом и насилством однолично ни у кого ни чего не имать и смотрить им ратным людей в полкех почасту, а по домом ратных людей до сроку не роспускати и посулов и поминков от того ни у кого ни чего не имати…»[10].

В наказах воеводам украинного разряда на Туле, Дедилове и на Крапивне царь Михаил Федорович приказывал также «по вестем» посылать в уезд к засекам голов «дворян добрых», которые бы собирали некоторое население – «зборных людей» – у засек «со всякими бои», с которым эти головы подправляли бы засеки («худые места на засеках велеть поделати засечь и завалять лесом»), углубляли и копали бы рвы, поправляли бы башни, ворота и валы, а также стояли бы на засеках сторожами «с великим береженьем и сторожи б были крепки, чтоб воинские люди через засеку не прошли и уездов не повоевали». Воеводы же должны были «по вестем» с засек «на тех воинских людей … посылати голов с сотнями и велети головам на засеках и в крепких и в топких местех над воинских людми промышлять…»[11].

Как видим, царское правительство возложило на воевод украинного разряда не только ответственность за личный состав полков, но и ответственность за осадные гарнизоны и население городов и уездов[12], за содержание засек в пределах уездов базирования[13], а также и за исполнение царских указов и проч. В последующем круг обязанностей воевод только расширялся[14]

Осенью 1621 г. был созван земский собор, на котором «били челом Государю Царю и Великому Князю Михаилу Федоровичю всеа Русии и отцу его Государеву, великому государю святейшему патриарху Филарету Никитичю Московскому и всеа Русии дворяне и дети боярские, чтоб Государи их пожаловали, велели их в городех разобрати, кому мочно их Государева служба служити, чтоб дворяне и дети боярские, никаков человек в избылых не был»[15]. Царь Михаил Федорович распорядился провести сыск и «розбор» всех дворян, детей боярских и иноземцев по всем городам государства. В связи с этим в Тулу направились князь Федор княж Иванов сын Лыков и дьяк Богдан Губин, «а розбирати им дворян и детей боярских Тулян, Коширян, Коширских новокрещонов, Соловлян, Епифанцом, Одоевцов и Коширских помещиков, атаманов и казаков»[16]. Кроме разбора указанного контингента Михаил Федорович с помощью эмиссаров предполагал также укрепить в сознании служилых масс свою легитимность в пику польскому королю Сигизмунду и его сыну Владиславу, которые вели активную антиромановскую политику[17].

Вероятно, проведенный «розбор» способствовал уменьшению числа пригодных к службе дворян и детей боярских. Кроме того, в марте 1622 г. было произведено усиление гарнизонов на литовской украйне[18], в связи с чем состав Украинного «польского» разряда сильно уменьшился: в большом полку на Туле было 941 чел., в передовом на Дедилове – 455 чел., в сторожевом на Крапивне – 424 чел.[19]. Очевидно, для усиления правительство направило в Дедилов 52 «иноземцов старого выезду поместных Денисовой роты Фан-Висина», а в Крапивну – «иноземцов Немец старово выезду помещиков розных городов Миколаевы роты Любомирсково 110 ч., Петровы роты Гамантова 42 ч.»[20]. Во главе полков разряда было поставлено по одному (!) воеводе. В осадных гарнизонах Тулы, Дедилова, Крапивны и Епифани в 1622 г. насчитывалось 907, 344, 214 и 191 человек соответственно[21].

Итак, весной 1622 г. гарнизоны и полки польской украйны были ослаблены. Но если осадный гарнизон может отразить штурм даже превосходящих сил – в этом помогают стены крепости, огонь артиллерии и ручного огнестрельного оружия, ведущийся со стационарных позиций (примером тому может служить отражение нападения на Тулу крымского хана Девлет-Гирея в июле 1552 г.). Когда же служилые люди выходили против крымчаков в поле, то основная надежда у них была на лошадей, большое число луков, пищалей и сабель, и, в целом, – на превосходящие над противником силы. Ведь мелкие летучие отряды (хотя сотня конников – уже достаточно грозная сила) нужно: 1) обнаружить (для этого необходима организация разведки, частое прочесывание местности легкой конницей), 2) догнать и связать их боем (очень часто мелкие отряды татар перед превосходящими силами быстро ретировались) и 3) разгромить. Для всего этого необходима конница. Учитывая быстротечность набегов, городовым воеводам (в Дедилове и Крапивне – полковым при поддержке осадных) пришлось порознь противостоять набегам. Посмотрим, какие силы у них были для этого[22]:

Как видим, гарнизоны крепостей были предназначены именно для их обороны, конницы чрезвычайно мало. Очевидно, воеводы по одиночке не смогли бы организовать грамотное обнаружение, оборону и разгром прорвавшихся крымчаков, особенно в Епифани и Одоеве. Добавим лишь, что наиболее сильные полковые конные отряды Дедилова и Крапивны должны были быть «по вестем» в сходе… с большим полком, на Туле[25]. Т.е. сошедшиеся к вечеру 26 мая полки (как об этом написано в царских наказах) были на Туле, вдали от происходящих событий! И отражать нападения должны были гарнизонные казаки (если их не взяли на Тулу).

Такого количества людей, какое мы наблюдаем в крепостях Тульской украйны весной 1622 г., вероятно, хватало для разведки, для разгона 1-2х небольших отрядов, и даже, ведя совместные действия, для отражения натиска отряда довольно крупного. А если татарских отрядов было не 3-4, а 5-10[26]? И они насчитывали по полсотни-сотне сабель? В данном случае не спасли бы и сотни, которые должен был послать князь В.П. Щербатой – воевода большого полка на Туле[27]. В подобный оперативный тупик украинных воевод загнали царские власти, направив на юг мало конницы и попробовав заменить ее пехотой, урезав численность полков, назначив в города по одному воеводе – как будто все было подстроено для успешных татарских рейдов.

Какова же была реакция царского правительства на произошедшие события? Уже 7 июня 1622 г.[28] на Тульскую украйну были направлены проверяющие – Иван Яковлев сын Вельяминов в Тулу, Перфирей Иванов сын Секерин в Дедилов, Осип Ондреев сын Коковинский в Крапивну. 11 июня проверяющие устроили в Туле совместный смотр, а затем собрали полки на берегу – «в сходе» с другими полками (в Серпухове, Алексине и Кашире). По результатам смотра 11 июня 1622 г. в большом полку обнаружилось 820 чел. (отсутствовал, по сравнению с весной 121 чел.), в передовом полку – 332 чел. (отсутствовало 123 чел., в т.ч. 21 иноземец роты Дениса фон Визена), в сторожевом – 284 (отсутствовало 140 чел., в основном иноземцы – 116 чел.)[29]. Трудно сказать, было ли это следствием боевых действий и стало невозвратными и санитарными потерями (убитые и раненые), или служилые люди разбежались, были взяты в плен татарами либо вообще оказались в «нетях». Скорее всего, имело место последнее, поскольку в царском указе об отпуске осенью 1622 г. части служилых людей из украинных полков перечисляются все категории служилых в том количестве, которое было зафиксировано на весну, т.е. до татарских набегов[30].

Урок, полученный царским правительством в 1622 г., был учтен. В результате розыска было, очевидно, выяснено плачевное состояние войск, и с тех пор был изменен режим службы в Украинном разряде. С весны 1623 г. полки стали делиться на четыре части. Часть служилых людей полков (первая половина) находилась на украйне с воеводами с весны до осени. Другие, служившие в полку осенью и зимой 1622 г., оставались по домам «до вестей» (т. е. до известий о выступлении крымчаков в поход), а «по вестем» мобилизовались. Кроме того, каждая половина делилась еще на две части – одна, большая, была под началом первого воеводы, другая – под началом второго воеводы. В Дедилове, например, у первого воеводы князя Василия Барятинского было в подчинении, кроме 120 арзамасских татар, 554[31] дворян и детей боярских, а «по вестем другие половины» – 708[32] дворян, детей боярских и татар. Общая численность войск у князя Барятинского составляла 1382[33] чел. (из них 100 тулян было отправлено «по вестем» во Мценск с Василием Измайловым). В состав войск второго воеводы передового полка Василия Беклемишева входило 575 чел.: «с весны первые половины» - 305 чел., «по вестем» - 270 чел. Т.о., общая численность передового полка составляла 1957[34] человек, включая сотню во Мценске. Кроме того, воеводам подчинялось 288 стрельцов и казаков гарнизона[35].

Вторым уроком, извлеченным правительством из «катастрофы 1622 г.», можно считать возобновление и усиление регулярной сторожевой службы после Смутного времени. 1 марта 1623 г. на украйны была разослана грамота царя Михаила Федоровича, которая во многом повторяла боярский приговор 1571 г. – года решительной реорганизации пограничной службы. Были в ней, конечно, и изменения: например, посылка станичников в поле начиналась с 25 марта, перед началом службы воевода должен был устроить смотр. Как и в полках, станичники теперь служили «по половинам»: 1-я – с 25 марта по 1 августа, 2-я – с 1 августа по 15 ноября. Каждая станица должна была включать в себя сына боярского, атамана, 6 ездовых, 2 вожа (проводника); у каждого станичника должно было быть 2 коня, или конь и «мерин доброй». Посылка сторожей в поле также начиналась с 25 марта, с отправкой сторожей в назначенные места воевода должен был немедленно направить подробную роспись сторож в Москву. Воевода был обязан также как можно чаще посылать дозорщиков, которые проверяли бы исправность несения службы сторожами. В случае неисполнения станичниками и сторожами службы (оставление своих участков без смены и т.п.) воевода получал право наказывать их. В случае разгрома станиц и сторож воевода должен был немедленно сообщить об этом в Москву. Кроме того, воеводы получали приказ следить за исправностью городских укреплений, а «по вестем» созывать «в осаду» жителей уезда, которые должны были быть указаны в осадных росписях[36]. В связи с активным освоением юга, каждый «польский» и «украинный» город выставлял теперь свои сторожи.

Но, как часто бывает в России, всплеск боевой активности довольно быстро сменился апатией. После 1622 г. набегов на «польскую украйну» не было, или они были незначительны. Постепенно число служилых людей на украйне стало уменьшаться. Так весной 1624 г. в Туле под началом обоих воевод насчитывалось 2445 чел., в Дедилове – 1434 чел.[37], на Крапивне – 1006 чел.[38]; в 1625 г.– 1450 чел. на Дедилове, 977 чел. на Крапивне [39].

Постоянное уменьшение количества людей в полках привело к тому, что в 1626 г. к ним приписали городовых стрельцов и казаков. В сторожевом полку к 995 чел. добавилось 100 конных крапивенских стрельцов и 70 крапивенских же конных казаков, в передовом полку к 1425 чел. – 100 дедиловских конных стрельцов, 130 конных казаков и 40 черкас, в большом полку к 2222 чел. – 200 тульских стрельцов и 148 черкас, днепровских казаков и немцев. Эта политика привела к тому, что в осадных гарнизонах осталось по нескольку десятков человек: 65 «осадных людей» в Крапивне, 98 в Дедилове, 42 стрельца в Туле[40]. В таких условиях – когда большую часть гарнизонов переподчинили полковым воеводам – рассчитывать с такими силами держать оборону крепостей не приходилось. Поэтому в состав осадных гарнизонов Дедилова и Тулы были включены братья, племянники, соседи и прочие «захребетники» стрельцов и казаков (в Туле, к тому же, привлекли к осадной службе кузнецов, посадских людей и прочие категории – всего осадный гарнизон составлял уже 867 чел.[41]).

Однако и это не спасло положение. Постоянная тяга царского правительства на запад, подготовка войны с Польшей оттягивала людей с южной украйны. 10 апреля 1631 г. царь и великий князь всея Руси Михаил Федорович указал вторым воеводам полков и гарнизонов «для береженья от приходу Крымских и Нагайских людей» прибыть на службу в Украинный разряд до приезда больших воевод – к 17 апреля, на Радуницу, причем «ратным людем с воеводами указал Государь быти Украинных городов детем боярским и атаманом и казаком поместным, которые по розбору бояр и околничих нынешнего 139 году написаны в меншей в третьей статье, и Государево денежное им жалованье дано и которым вперед додать»[42]. Указанные силы – служилые третьей статьи – были довольно малочисленны. Например, в передовом полку на Дедилове было 265 человек прибылых и 273 дедиловских служилых, которые всегда составляли меньшую часть полка, всего – 538 человек[43] (и 88 человек «осадных»). В течение года гарнизоны не усиливались, большие воеводы на украйну не назначались. Подобное «береженье» южного направления наверняка было связано с подготовкой Смоленской войны, которая проводилась уже с лета 1631 г. В 1632 г. картина повторилась[44].

Ослабление южных гарнизонов привело в 1633 г. к новому, гораздо более жестокому набегу. В конце июля-начале августа 1633 г. крымские татары под командованием Джанибек-Гирея устроили большой набег на Тулу, Серпухов, Каширу, Венев, Дедилов и ряд других городов[45]. Но это – уже другая страница истории.

Вконтакте

Facebook