• Главная 
• Совет молодых ученых ИРИ РАН 
• О школе-конференции
  • Оргкомитет
  • Программы
  • Отчеты
• Информационное письмо
• Заявки 
• Доклады 
• Архив
  • 2012
  • 2013
  • 2015

Чеченков П. В. Нижегородская десятня 1618 г.: опыт изучения

Чеченков Павел Валерьевич

кандидат исторических наук, Нижегородский государственный технический университет им. Р.Е. Алексеева, доцент

 

Нижегородская десятня 1618 г.: опыт изучения

 

С каким событием следует связывать окончание Смуты – вопрос дискуссионный. Согласно одной из наиболее обоснованных точек зрения таким моментом является Деулинское перемирие с Речью Посполитой конца 1618 г. В том же году в Нижнем Новгороде боярином князем Борисом Михайловичем Лыковым «с товарищи» в связи с подготовкой к отражению похода королевича Владислава на Москву, была составлена десятня денежной раздачи, которая датирована 30-м ноября[1]. Источник не опубликован, но известен его обзор, сделанный в 1890 г. В.Н. Сторожевым[2].

 Сохранившиеся нижегородские десятни относятся к числу ветхих. Особенно это касается десятни 1618 г., которая, по-видимому, пострадала от пожара 1812 г. Листы покрыты темными пятнами и разводами, многие повреждены. Из-за этого часть строк читается с трудом. Начиная с 52-го и до конца верхние части листов либо утрачены, либо сильно загрязнены. В прочтении документа помогают так называемые алфавиты «старые» к десятням, составленные в XVIII в.[3]. Составитель указателя явно не испытывал трудностей с чтением текста десятни 1618 г., в том числе утраченных его частей. Благодаря привлечению алфавита все фамилии удалось восстановить, а также в ряде случаев дополнить именами и отчествами, используя десятни 1607 и 1622 гг., писцовую книгу Нижегородского уезда 1621/22 – 1623/24 гг. и переписную книгу Нижегородского уезда 1646 г.[4].

Например, на листе 78 из-за повреждения не читаются имя и отчество сына боярского Малышкина, которому поручена городовая служба. В десятне 1622 г. находим четверых Малышкиных, но трое из них новики, следовательно не могли четыре года назад числиться в городовой службе. Лишь Борис Семенов в 1622 г. записан в данной категории. Следовательно, это и есть  искомое лицо. На листе 79 не видны данные городового сына боярского из той же категории. Благодаря алфавиту восстанавливаем фамилию – Утинский. В десятне 1622 г., кроме известных по разбираемому документу Утинских,  находим Игнашку Астафьева сына, Ивашку Григорьева сына и Устинку Утинских. Игнатий в городовую службу назначен только в 1622 г., Иван и Устин фигурируют в списке тех, кто нес ее ранее, но про последнего указано, что окладчики его не знают. А искомый Утинский в 1618 г. был записан «сверх московского списка», т.е. того документа, с которым боярин кн. Б.М. Лыков приехал в Нижний Новгород. Следовательно, этот Утинский был в наличии в 1618 г. и к 1622 г. его забыть не могли. Приходим к выводу, что мы имеем дело с Иваном Григорьевым.

Подобные отождествления удаются не всегда. На листе 82 об. фигурирует сын боярский Городецкий имя и отчество, которого не читаются, но указано, что он переписался служить «по Чебоксару». В десятне 1622 г. его уже не находим, а в десятне 1607 г. трое новиков Городецких. Для выбора одного из них не хватает данных. Та же картина с упомянутым на листе 90 недорослем Колбецким.  Его фамилия восстанавливается благодаря алфавиту. В десятне 1622 г. есть два новика и один недоросль Колбецкие.

            Несколько листов в десятне 1618 г. не сохранились. Это лист 6, который содержал бóльшую часть списка окладчиков, начинавшегося на обороте листа 5. Поскольку представители комиссии окладчиков занимали заметное положение в своем «городе», восстановление их списка имеет большое значение. Для этого были использованы имена поручителей, в качестве которых, в-первую очередь, выступали окладчики. Дело в том, что за каждого получавшего жалование поручались три – четыре земляка, перечисление которых начиналось стандартной фразой «А порука по немъ в государеве службе и в жалованье окладчики…». Изучение текста десятни позволило  выявить 31 поручителя, это значительно больше числа окладчиков в 1607 и 1622 гг. По-видимому, в качестве поручителей выступали не только окладчики, но более широкий круг уважаемых служилых людей нижегородцев. Алфавит помогает выделить из их числа искомые имена: Аникеев Иван Васильев сын, Арбузов Павел Семенов сын, князь Болховской Роман Федоров сын, Бородин Никита Казаринов сын, Глядков Петр Андреев сын, Доможиров Никита Федоров сын, Жедринские Афанасий Дмитриев сын, Григорий Владимиров сын и Тимофей Елизарьев сын,  Злобин Иванис Хрисанфов сын, Змеев Иван Семенов сын, Козлов Иван Посников сын, Матюнины Павел и Тихон Ратмановы дети, Мостинин Федор Семенов сын, Нормацкий Тимофей Протасьев сын, Приклонские Богдан Мирославов сын и Василий Федоров сын, Пьянков-Архимарич Филипп Алексеев сын, Рушенинов Василий Иванов сын, Суровцев Афанасий Петров сын.

            Почти все окладчики 1618 года сохранили свое положение к 1622 г. За исключением князя Р. Болховского, который к этому времени уже не упоминается, П. Глядкова, служившего судьей в Казани, захудавшего Т. Жедринского и Ф. Пьянкова-Архимарина. Возможно, фамилию последнего алфавит ошибочно отсылает к листу 6, так как этот человек ни разу не упомянут среди поручителей и положение его резко отличается от остальных окладчиков в худшую сторону (имеет самый низший оклад – 100 четей, «худ» и не служит)[5]. Эти данные говорят об устойчивом положении комиссии окладчиков в нижегородской служилой корпорации в первые годы после Смуты.

            Также в десятне 1618 г. нет листов 54 и 55. Архивистами было установлено, что отсутствуют не эти листы, а два листа между листами 51 и 52[6]. По-видимому, когда нумеровалась рукопись, этих листов уже не было, что и пытались зафиксировать. Однако после листа 51, вместо 54, возможно, по инерции было поставлено 52, потом 53. Только после этого была внесена корректива путем пропуска двух номеров и дальнейшая нумерация, с листа 56, совпала с изначальным порядком. 

Выяснилось, что во время составления алфавита все листы были на месте, и отсылает он к ним в соответствии изначальным порядком. Поэтому для восстановления имен, фигурировавших на утраченных листах, в алфавите нужно было искать фамилии, которые отсылают не к листам 54 и 55, отсутствующих по современной нумерации, а к листам 52 и 53. Обращение к десятне 1622 г. помогло выяснить имена и отчества. В этом документе большинству из интересующих нас фамилий соответствовало несколько человек. Разобраться помогло следующее обстоятельство. В десятне 1618 г. на листы соседние с пропавшими, внесены новики с окладом в 250 четей. В десятне 1622 г. новики, верстанные в 1618 г., описаны отдельной группой с соответствующими указаниями. Это облегчило отождествление, так как позволило отмести родственников, представляющих все остальные группы корпорации.

В результате было установлено, что на первом из пропущенных листов упоминались Булгаков Александр Иванов сын, Мошенский Яков Андреев сын, Твердилов Кузьма Михайлов сын. На втором – Гучев Федор Данилов сын сын, Радомский Константин Федоров сын, Столбов Никита Леонтьев сын. Кроме того, к 53-му листу отсылает фамилия некого Бучева. Служилые люди с такой фамилией по нижегородским документам неизвестны. Представляется, что это искаженный вариант фамилии Гучев, прочитанной и записанной один раз правильно и второй – ошибочно. Это тем более вероятно, что на одной странице в десятне 1618 года убирается описание не более трех человек, а вместе с Бучевым их было бы четверо.

Верхние части листов, обозначенных сейчас как 52 и 53, утрачены. Для установления имевшихся там имен в алфавите были найдены фамилии с отсылками на листы 54 и 55, но отсутствующие на листах 52 и 53 десятни в современном ее виде. Затем проведено сопоставление с десятней 1622 г. Выяснилось, что на листе 52 был записан Медоварцев Григорий Тимофеев сын, на листе 53 – Чириков Михаил Русинов сын.

В общем виде нижегородский служилый «город» предстает перед нами в следующих параметрах. Поместные оклады составляют от 100 до 900 четвертей, денежные от 5 до 41 рубля. Жалованье было дано в размере оклада от 25 до 15 рублей, с более высокими окладами – по 25, с окладами ниже 15 рубелей - 15. Такое упрощение размеров окладов стало, вероятно, следствием запущенности дел в Смуту, невозможности установления точных данных. В десятне упоминается 296 человек среди них: выборных – 10, дворовых – 17, городовых – 164, новиков – 29, недорослей – 26[7], отставленных – 30[8], переписавшихся в другие города – 6, не служащих, а потому и на денежной раздаче не присутствовавших – 8[9] (двоих окладчики даже не знают, у двоих нет поместий, про остальных не указано),  умерших и убитых – 6. Соответственно, полностью выбыло из состава служилого «города» - 20 человек, осталось – 276[10].  Общая численность корпорации меньшей той, что была зафиксирована в 1607 г. В последней учтено 342 человека, при том, что в ней отсутствуют данные о недорослях и отставленных. Таким образом, на 342 способных служить взрослых члена корпорации в 1607 г. приходится 220 – в 1618 г. В значительной степени различие объясняется, меньшим числом новиков в последнем случае (134 и 29). В связи с тем, что более десяти лет не проводилось верстаний, молодежь вошла в состав основных групп «города». Вновь подросших оказалось не так много. На новом большом смотре 1622 г. дополнительно к ним было поверстано еще 95 человек. В результате, как и в 1607 г., наблюдалось значительное число служилых людей этой группы.

В отношении прочих категорий корпорации ситуация сложилась следующим образом. Число выборных по сравнению с десятней 1607 г. почти не изменилось (было 11), дворовых же стало значительно больше (на 13 человек), а городовых меньше (на 21). К 1622 г. несколько увеличился «выбор» (до 13 человек), но сократилось число и дворовых и городовых (до 14 и 130). Таким образом, десятня 1618 г. с одной стороны отразила, тенденцию роста численности высших чинов данного «города», которая прослеживается с начала XVII в.[11], с другой – общее его уменьшение под воздействием событий Смутного времени. Причем отрицательное их влияние, как и сами невзгоды, еще не прекратилось и в ближайшие годы сокращение продолжилось.

Верхушка корпорации не только существенно увеличилась за годы правления Шуйского и первого Романова, но и улучшила свое положение.  Если в 1607 г. средний поместный оклад у выборных дворян и дворовых детей боярских составлял 510 четвертей, то в 1618 уже 633[12]. У детей боярских городовых тоже наблюдается рост, но очень небольшой: с 242 до 250[13]. Также расширилась привилегированная группа, получающая жалование не с остальным «городом», а из четвертого приказа (четверти). В 1607 г. она составлял 20 человек и даже не все выборные вошли в ее состав. К 1618 г. этой чести были удостоены 51 человек: весь «выбор», большинство дворовых и 25 примыкающих к ним городовых. В связи с увеличением численности высших чинов эти группы пополнились новыми фамилиями. Однако доминировали те семейства, которые упоминались в этой категории в более ранних документах: кн. Болховские, Жедринские, Приклонские,  Соловцовы.

Десятня 1618 г. зафиксировала 136 фамилий. Почти на три четверти они те же, что и в 1607 г. Отсутствие 30 фамилий объясняется меньшим числом учтенных в десятне людей. Лишь шесть из них не встречаются в более поздних разрядных документах (Ананьины, Бабичевы, Репеховы, Старковы-Кичемасовы, Товарищевы, Харламовы), восемь появляются уже в десятне 1622 г. (Аничковы, Арефины, Босоволковы, Кожины, Лозины, Плотцовы, Рохмановы, Чернеевские), остальные – во второй половине XVII в.  Эти  данные говорят о том, что численное сокращение корпорации за годы Смуты произошло вследствие гибели определенной части взрослого мужского населения, но их семьи не сгинули безвестно, а в скором времени смогли выдвинуть новых полноценных членов в состав служилого «города», что и способствовало его восстановлению. Число новых фамилий не велико – 17 (11,4%). Носители семи из них не закрепились в Нижнем Новгороде и далее не упоминаются.

Крупных дворянских кланов почти не было. Несколько менее двух третей от общей численности корпорации дали фамилии, насчитывающие от одного до трех представителей. Шесть фамилий включали более пяти человек (4,4 % от общего числа фамилий): Взовские (10), Жедринские (13), Зубатые (6), Мошенские (6), Омачкины (7), Приклонские (6). Общее их представительство составляло 16 % нижегородских служилых людей. По другим десятням ситуация примерно такая же, хотя в 1607 г. крупных семейств было чуть больше.

Предполагаем в ближайшем будущем опубликовать список служилых нижегородцев по десятне 1618 г. с учетом восстановленных фрагментов. Публикация списка будет полезна не только с точки зрения изучения данного служилого «города», но и в плане исследования российского дворянства XVII в. в целом, а также проведения генеалогических изысканий.

 

           

 

---