Устинова И.А. Патриаршие приказы и Патриарший Дом (о соотношении административных структур в XVII веке)

Уважаемый Степан Михайлович! Ваш вопрос представляется мне весьма непростым. В XVII в. налицо тенденция унификации механизмов администрирования светских и церковных структур. В качестве примера, пожалуй, можно указать на развитие епархиальной приказной сети в послесмутное время (а, возможно, и ранее, как показал на примере Новгородского дома св. Софии Б.Д. Греков). Однако, унификация приемов управления не тождественна "сращиванию" аппаратов управления государства и церкви. Несмотря на единый кадровый резерв, делопроизводственные приемы и фактическое участие патриарших приказов в решении многих общегосударственных проблем, они, тем не менее, являлись самостоятельной структурой, заточенной под специфику церковных задач, сохранявшую значительные элементы вотчинного управления. На мой взгляд, "сращивание" церковного и светского управления как поглощение одного другим вообще невозможно, поскольку повседневная церковная жизнь регулируется каноническим правом, важным является понятие "благодати". Мне также представляется, что в XVI-XVII вв. вообще формальная граница между "светским" - "церковным" была гораздо более размытой, чем в нашем секулярном сознании, но, в тоже время в реальной практике, на повседневном уровне, в сознании современников они различались весьма четко. Тем не менее, в XVII в. сближение двух управленческих систем (государственной и церковной) безусловно происходило и, на мой взгляд, наиболее зримо оно стало проявляться после Смуты (хотя,уже в нач.XV в., как известно, князья Московские стремились внедрить "своих" людей во двор митрополита)на фоне восстановительных процессов в стране и роли патриарха Филарета. В дальнейшем процесс нарастал и вылился в создание "государственной церкви" XVIII-XIX вв. Но, учитывая всю сложность и многогранность этого весьма пока слабо изученного процесса я бы остереглась от столь однозначной его оценки.

Уважаемый Петр Сергеевич! Оба Ваши вопроса весьма интересны. Постараюсь изложить свое мнение по пунктам. 1. Обращаясь к проблеме коррупции мне представляется важным определить этот термин более широко. Коррупция это не только взятки, но и злоупотребление своим служебным положением в широком смысле слова (от казнокрадства до вынесения предвзятых решений, "проталкивание" по службе и т.п.). Безусловно, коррупция в русской церкви XVII в. существовала, причем на всех уровнях. Как Вам хорошо известно, для управления текущими церковными делами на места посылались десятильники из светских лиц. Свидетельства об их "насильствах" в отношении приходских священников, взяточничестве, оговорах и т.п. сохранились во многих поповских челобитных этого времени. В отношении приходских священников также известны факты финансовых злоупотреблений при заключении браков и совершении других обрядов. Этот порок затронул и патриаршие приказы. Один из наиболее известных случаев взяточничества описан в челобитной группы священников начала 1650-х гг. В ней описываются действия патриаршего дьяка Ивана Кокошилова, который требовал за поставления взяток и деньгами и продуктами и даже мехами для жены. В расходных книгах Патриаршего Казенного приказа есть несколько примеров того, как за казнокрадство "на смиренье" отправлялись и дьяки и казначеи (лица духовного сана). В работе В.И. Иванова показано, что и монастырские старцы и казначеи нередко бывали "нечисты" на руку, запуская ее в монастырскую казну. В отношении высших иерархов, к сожалению, не могу на данный момент привести конкретного примера. 2. На мой взгляд, тезис о неэффективности приказного управления во многом несет на себе влияние взглядов XVIII в. В работе О.В. Новохатко "Разряд в 175-м году", как мне кажется, было вполне убедительно показано, что приказы обладали мощным административным потенциалом и решали колоссальные по объему и сложности дела (например, организация армии) весьма эффективно и в самые короткие сроки. Кроме того, в качестве ключевой претензии к приказной системе традиционно указывается на сложное переплетение функций приказов, "чересполосица" и волокита. Мне кажется, что первое было порождено особенностями роста Русского государства, его географической, экономической, социальной сложностью. Создание коллегий и, впоследствии, министерств, эту проблему не решило. Напротив, вокруг "регулярного" ядра стали плод иться комиссии, подкомиссии, комитеты, чрезвычайные совещания и т.п. Собственно такая дробность, наличие множества горизонтальных и вертикальных подструктур в крупных ведомствах, путанность в полномочиях и сегодня является характерной чертой российской системы управления, несмотря на века реформ. В этой связи, мне кажется, что приказная система, как уникальный административный феномен, сформировавшийся на русской почве как результат длительного эволюционного процесса имел значительный потенциал как собственно управленческий, так и коррекционный. В отношении патриарших приказов. Церковное управление по масштабам значительно уступало государственному и патриаршие приказы вполне эффективно, на мой взгляд, справлялись со своими задачами в том виде, в каком они оформились к середине XVII в.

Уважаемая Ирина Александровна! Я понимаю, что Ваше исследование охватывает первую половину XVII в., но все же задам вопрос по более позднему периоду. Известны ли Вам случаи рассмотрения дел в отношении староверов в Патрирашем Разрядном приказе или в других приказах. И второй вопрос: В связи с какими процессами в обществе и политике на ваш взгляд русская монархия стала в XVII в. уделять особое внимание защите церкви?

Уважаемый Александр Николаевич! По первому вопросу наилучшим мне представляется обратить Ваше внимание на работу В.С. Румянцевой (Румянцева В. С. Документы Разрядного, Посольского, Новгородского и Тайного Приказов о раскольниках в городах России. 1654-1684 гг. М., 1990), где опубликованы многие архивные документы по этой теме. По второму вопросу. На мой взгляд, формализация и законодательное закрепление ряда норм по защите церкви в XVII в. связана с несколькими обстоятельствами. Во-первых, общий процесс кодификации законодательства, активизировавшийся после Смуты. Это, как мне представляется, было связано с развитием государственности, активизацией процесса изживания средневековых форм организации и т.п. Во-вторых, становление абсолютизма в России в этот период интенсифицировало и идеологическую работу, теория «Москва-третий Рим» стала официальной «легендой» русской монархии. В этой связи властью была востребована институциализация связи «государство-церковь» не только в форме традиций и обрядов, но и в виде законодательных актов. Наконец, в-третьих, важную роль в этом процессе сыграла и социальная нестабильность («бунташный век»), протест против окончательного закрепощения крестьянства и др. проблем, борьба с которыми заставила светскую власть обращаться к поддержке второго по значимости политического и идеологического института страны – православной церкви. В целом, мне кажется, в данном случае решающими были светские политические мотивы, процесс становления абсолютизма.

Уважаемый Игорь Геннадьевич! Ваши вопросы о роли патриарха Филарета и сравнении систем церковного управления в XVI и XVII вв. весьма близки, поэтом удобнее будет ответить сразу на оба. Прежде всего надо отметить, что специального комплексного исследование структур церковного управления в XVI-XVII вв. до сих пор нет. Внимание привлекал либо период до учреждения патриаршества, либо послесмутный этап. Во-вторых, продолжается дискуссия и о времени возникновения самих патриарших приказов (см. ссылку 6 в докладе. На мой взгляд, Д.В. Лисецеву вполне убедительно удалось показать, что приказной аппарат в церкви начал свое развитие задолго до Смуты. Между тем, в оформлении патриарших приказов, формализации и бюрократизации их деятельности трудно переоценить роль Филарета Романова. Он, настолько можно судить, стремился к рационализации системы церковного управления. В качестве примера приведу начатую в 1632 г. реформу церковного налогообложения, реализация которой растянулась на несколько десятилетий. В ее основе лежал принцип внедрение унифицированной системы норм при сборе церковной дани в зависимости от количества и сословной

Уважаемый Игорь Геннадьевич! Прошу прощения, первый ответ был зафиксирован не точно и неполностью. Ваши вопросы о роли патриарха Филарета и сравнении систем церковного управления в XVI и XVII вв. весьма близки, поэтом удобнее будет ответить сразу на оба. Прежде всего, надо отметить, что специального комплексного исследования структур церковного управления в XVI-XVII вв. до сих пор нет. Внимание привлекал либо период до учреждения патриаршества, либо послесмутный этап. Во-вторых, продолжается дискуссия и о времени возникновения самих патриарших приказов (см. ссылку 6 в докладе). На мой взгляд, Д.В. Лисейцеву вполне убедительно удалось показать, что приказной аппарат в церкви начал свое развитие задолго до Смуты. Между тем, в оформлении патриарших приказов, формализации и бюрократизации их деятельности трудно переоценить роль Филарета Романова. Он, насколько можно судить, стремился к рационализации системы церковного управления. В качестве примера приведу начатую в 1632 г. реформу церковного налогообложения, реализация которой растянулась на несколько десятилетий. В ее основе лежал принцип внедрения унифицированной системы норм при сборе церковной дани в зависимости от количества и сословной принадлежности владельцев приходских дворов. Мне кажется, что примерно той же идеей унификации патриарх руководствовался и в отношении патриарших приказов. Однако, необходимо отметить, что речь в данном случае идет только о Патриаршей области (епархии патриарха), а не обо всей церкви. Епархиальные архиереи продолжали сами определять размеры и формы церковной дани, и управленческого аппарата в своей епархии. Второй аспект Вашего вопроса касается «светскости» патриарха Филарета и ее привнесения в церковную структуру. Сразу отмечу, что я не разделяю весьма популярную в историографии точку зрения о том, что Филарет был фактическим правителем страны при второстепенной роли царя Михаила. Не буду в данном случае останавливаться на аргументах подробно, но, на мой взгляд, здесь максимум можно говорить о довольно традиционной для России форме соправления, что и подчеркивает титул «великого государя», который носили оба правителя. Безусловно, столь высокое положение патриарха принесло свои коррективы в структуру его двора (в частности, был создан чин патриарших стольников, расширен состав двора, возможно, было временно увеличено количество патриарших дьяков). Но, с другой стороны, светская власть уже довольно давно «направляла» в состав митрополичьего двора своих представителей (прежде всего бояр). Такие случаи известны, например, в XV в. По-видимому, кроме выполнения собственно управленческих задач, эти лица должны являлись и княжескими «агентами» при дворе митрополита. Поэтому, присутствие светских лиц в аппарате церковного управления не является для XVII в. какой-то новинкой, и роль патриарха Филарета в этом вопросе, по-моему, должна быть сведена к расширению и формализации аппарата церковного управления, его «подгонке» под стандарты более развитой системы «светских приказов».